прекрасной души, – и я буду благодарить вас до последнего моего дыхания. Я остановился здесь, в гостинице
Он отправил это письмо и принялся ждать. Целых шесть недель прожил он в гостинице, почти не выходя из комнаты и решительно никого не видя. Никто не мог написать к нему ни из России, ни откуда; и это было ему по сердцу; приди на его имя письмо – он уже знает, что оно
Наконец пришло письмо – с американской почтовой маркой – из Нью- Йорка на его имя. Почерк адреса на обертке был английский… Он не узнал его, и сердце в нем сжалось. Не разом решился он надломить пакет. Он глянул на подпись: Джемма! Слезы так и брызнули из его глаз: одно то, что она подписалась своим именем, без фамилии – служило ему залогом примирения, прощения! Он развернул тонкий лист синей почтовой бумаги – фотография выскользнула оттуда. Он поспешно ее поднял – и так и обомлел: Джемма, живая Джемма, молодая, какою он ее знал тридцать лет тому назад! Те же глаза, те же губы, тот же тип всего лица. На оборотной стороне фотографии стояло: «Дочь моя, Марианна». Все письмо было очень ласково и просто. Джемма благодарила Санина за то, что он не усумнился обратиться к ней, что он имел к ней доверие; не скрывала от него и того, что она точно после его бегства пережила тяжелые мгновенья, но тут же прибавляла, что все-таки считает – и всегда считала – свою встречу с ним за счастье, так как эта встреча помешала ей сделаться женою г-на Клюбера и таким образом, хотя косвенно, но была причиной ее брака с теперешним мужем, с которым она живет вот уже двадцать восьмой год совершенно счастливо, в довольстве и изобилии: дом их известен всему Нью-Йорку. Джемма извещала Санина, что у ней пять человек детей – четыре сына и одна восемнадцатилетняя дочь, невеста, фотографию которой она ему посылает, так как она, по общему суждению, весьма похожа на свою мать. Печальные вести Джемма приберегла к концу письма. Фрау Леноре скончалась в Нью-Йорке, куда она последовала за дочерью и зятем, – однако успела порадоваться счастью своих детей, понянчить внучат; Панталеоне тоже собирался в Америку, но умер перед самым отъездом из Франкфурта. «А Эмилио, наш милый, несравненный Эмилио – погиб славной смертью за свободу родины, в Сицилии, куда он отправился в числе тех „Тысячи“, которыми предводительствовал великий Гарибальди; мы все горячо оплакали кончину нашего бесценного брата, но, и проливая слезы, мы гордились им – и вечно будем им гордиться и свято чтить его память! Его высокая, бескорыстная душа была достойна мученического венца!» Потом Джемма изъявляла свое сожаление о том, что жизнь Санина, по-видимому, так дурно сложилась, желала ему прежде всего успокоения и душевной тишины и говорила, что была бы рада свидеться с ним – хотя и сознает, как мало вероятно подобное свиданье…
Не беремся описывать чувства, испытанные Саниным при чтении этого письма. Подобным чувствам нет удовлетворительного выражения: они глубже и сильнее – и неопределеннее всякого слова. Музыка одна могла бы их передать.
Санин отвечал тотчас – и в подарок невесте послал «Марианне Слоком от неизвестного друга» гранатовый крестик, обделанный в великолепное жемчужное ожерелье. Подарок этот, хотя весьма ценный, не разорил его: в течение тридцати лет, протекших со времени его первого пребывания во Франкфурте, он успел нажить значительное состояние. В первых числах мая он вернулся в Петербург – но едва ли надолго. Слышно, что он продает все свои имения и собирается в Америку.
1871
Примечания
1
В добавочной (прицепной) повозке (
2
Тарталья – каналья!
3
»Проклятый плут!»
4
»Тосканский язык в римских устах!»
5
»Красоты искусства»
6
По замощенной улице молодая девушка шла за водой
7
»О, приходи»
8
»Это мы»
9
Грудным голосом, да!
10
Господа мои
11
Знаменитейшего маэстро
12
Гнева… судьбы… Я больше не буду бояться!
13
Гнева… судьбы… Бояться я больше не должен!
14
Умру!.. но отомщенный…
15
»Тайного брака»: Прежде чем взойдет…
16
Скаковые лошади
17
Без передышки будет гнать
18
Как великолепно!
19
»Стране Данте, где звучит слово «да»
20
»Оставь надежду, всяк»
21
Каком-то проклятом немце
22
»Героинь»
23
В прежние времена – да, пожалуй, и теперь это не перевелось – когда, начиная с мая месяца, множество русских появлялось во Франкфурте, во всех магазинах цены увеличивались и получали название: «Russen-, или – увы! – Narren-Preise».
24
»Через поля, через долины…»
25
»Вон, предатель!»
26
»Услужливость»
27
Увеселительная прогулка
28
»Легкие извинения»
29
Дружелюбными пистолетными выстрелами
30
Итальянское восклицание вроде нашего: ну!
31
Господин Рихтер, подпоручик! – Господин Чиппатола, артист!
32
Браво, русский! Браво, мальчик!
33
Пресвятая Мадонна!
34
»Вино откупорено – надо его пить»
35
Все
36
Вот черт! Вот черт!
37
Речь, обращение (
38
А-ла-ла-ла… Что за зверство! Два молодых человека дерутся – зачем? Что за дьявол! Идите домой!
39
Раз… два… и три!
40
Варвары!
41
Безделушки (
42
»Знаете, граф, ни сегодня, ни завтра ко мне нельзя приходить»
43
Ложу для иностранцев
44
Довольно!
45
Дела на завтра!
46
Непременно
47
Забудем старые обиды, не правда ли?
48
Как у фонтанж
49
»Очень хорошо! очень хорошо!»
50
Наемный лакей (
51
Это не влечет за собою никаких последствий
52
В горы, где царит свобода!
53
Проклятье!
54
Трус! Гнусный изменник!
55
»За матросскую куртку из черного бархата, самую модную»