Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

La dolce tua immagine,
О vergine amata,
Dell’alma innamorata…[159]

Да вот, позвольте, слушайте. (Поет романс в итальянском вкусе; Дарья Ивановна аккомпанирует ему.)

Дарья Ивановна. Прекрасно, прекрасно… Oh, que c’est joli![160]

Граф. Вы находите?

Дарья Ивановна. Удивительно, удивительно!

Граф. Я еще не так это спел, как бы следовало. Но как вы мне аккомпанировали, боже мой! Я вас уверяю, никто, никто мне так не аккомпанировал… никто!

Дарья Ивановна. Вы мне льстите.

Граф. Я? это не в моем характере, Дарья Ивановна. Верьте мне, c’est moi qui vous le dis[161]. Вы великая музыкантша.

Дарья Ивановна (словно всё еще погруженная в созерцание нот). Как этот пассаж мне нравится! Как это ново!

Граф. Не правда ли?

Дарья Ивановна. И неужели вся опера так же хороша?

Граф. Вы знаете, в этом деле автор не судья; но мне кажется, что по крайней мере остальное не хуже, если не лучше.

Дарья Ивановна. Боже мой! Неужели вы мне не сыграете что-нибудь из этой оперы?

Граф. Я был бы слишком рад и счастлив исполнить вашу просьбу, Дарья Ивановна, но, к сожалению, я не играю на фортепиано и ничего не взял с собой.

Дарья Ивановна. Как жаль! (Вставая.) До другого раза. Ведь я надеюсь, граф, что вы побываете к нам перед вашим отъездом.

Граф. Я? я, если вы позволите, готов к вам ездить каждый день. Что ж касается до моего обещания, то уж на этот счет вы можете быть совершенно покойны.

Дарья Ивановна (невинно). Какого обещания?

Граф. Я вашему мужу доставлю место в Петербурге, ручаюсь вам честным словом. Вам нельзя здесь оставаться. Помилуйте, это было бы просто срам! Vous n’êtes pas faite[162], чтобы эдак pour végéter ici [163]. Вы должны быть одним из блестящих украшений нашего общества, и я хочу… я буду гордиться тем, что я первый… Но вы, кажется, задумались… о чем, смею спросить?

Дарья Ивановна (напевая, будто про себя). La dolce tua immagine…

Граф. А! я знал, я знал, что эта фраза останется у вас в памяти… Вообще всё, что я делаю, est très chantant[164].

Дарья Ивановна. Эта фраза чрезвычайно мила. Но извините, граф… я и не слыхала, что вы мне говорили… по милости вашей музыки.

Граф. Я вам говорил, Дарья Ивановна, что вам непременно нужно переехать в Петербург — во-первых, для вас и для вашего мужа, а во-вторых, и для меня. Я осмеливаюсь упомянуть о себе, потому что… потому что наша старинная, можно сказать, связь дает мне некоторое право на это. Я никогда не забывал вас, Дарья Ивановна, а теперь более чем когда-нибудь могу вас уверить, что я искренно вам предан… что эта встреча с вами…

Дарья Ивановна (печально). Граф, к чему вы это говорите?

Граф. Почему ж мне не говорить того, что я чувствую?

Дарья Ивановна. Потому что вам не следовало бы возбуждать во мне…

Граф. Что возбуждать… что возбуждать? говорите…

Явление двадцатое

Те же и Ступендьев показывается в дверях кабинета.

Дарья Ивановна. Напрасные ожидания.

Граф. Почему ж напрасные? И какие ожиданья?

Дарья Ивановна. Почему? Я решилась быть откровенной с вами, Валерьян Николаич.

Граф. Вы помните мое имя!

Дарья Ивановна. Вот, видите ли, здесь… вы обратили на меня… некоторое внимание, а в Петербурге я, может быть, покажусь вам такою незначительною, что вы, пожалуй, будете сожалеть о том, что теперь намерены сделать для нас.

Граф. О, что вы говорите, помилуйте! Вы себе не знаете цены. Но разве вы не понимаете… mais vous êtes une femme charmante…[165] Сожалеть о том, что́ сделаю для вас, Дарья Ивановна!..

Дарья Ивановна (увидав Ступендьева). Для моего мужа, вы хотите сказать.

Граф. Ну да, да, для вашего мужа. Сожалеть… Нет, вы еще не знаете настоящих моих чувств… я тоже хочу быть откровенным с вами… в свою очередь.

Дарья Ивановна (в смущенье). Граф…

Граф. Вы не знаете моих настоящих чувств, говорю вам: вы их не знаете.

Ступендьев (быстро входит в комнату, приближается к графу, который стоит к нему спиной, и кланяется). Ваше сиятельство, ваше сиятельство…

Граф. Вы не знаете чувств моих, Дарья Ивановна.

Ступендьев (кричит). Ваше сиятельство… ваше сиятельство…

Граф. (быстро оборачивается, глядит на него некоторое время и спокойно говорит). А, это вы, Алексей Иваныч. Откуда вы явились?

Ступендьев. Из кабинета… из кабинета, ваше сиятельство. Я был тут, в кабинете, ваше сиятельство…

Граф. Я думал, что вы на службе. А мы здесь с вашей супругой занимались музыкой. Господин Ступендьев, вы счастливейший человек! Я вам это говорю так просто, без обиняков, потому что я вашу жену знаю с детства.

Ступендьев. Вы слишком добры, ваше сиятельство.

Граф. Да, да… Вы счастливый человек!

Дарья Ивановна. Друг мой, ты можешь благодарить графа.

Граф. (быстро перерывая). Permettez… Je le lui dirai moi- même… plus tard… quand nous serons plus d’accord[166]. (Громко к Ступендьеву.) Вы счастливый человек! Любите вы музыку?

Ступендьев. Как же, ваше сиятельство. Я…

Граф. (обращаясь к Дарье Ивановне). Кстати… вы мне хотели что-то показать, вы забыли?

Дарья Ивановна. Я?

Граф. Да… вы… Vous avez déjà oublié?[167]

Дарья Ивановна (быстро, вполголоса) Il est jaloux et il comprend le français[168]. Ах да, точно… Я теперь вспомнила; я хотела вам… я хотела вам показать наш сад; до обеда еще есть время.