качестве дополнения к вышедшему собранию повестей и рассказов писателя. Издание драматических сочинений Тургенева, прохождение которого через цензуру Некрасов тщательно продумал, не состоялось потому, что Тургенев своевременно не подготовил пьесы к печати. Его пассивность объяснялась не отсутствием интереса к обработке пьес, а желанием заняться ею серьезно и тщательно.
Издавая свои сцены и комедии в VII томе собрания сочинений в 1869 году, Тургенев произвел их тщательную проверку и правку. То́му своих драматических сочинений он счел нужным предпослать небольшое введение, озаглавив его «Вместо предисловия». Здесь писатель в чрезвычайно лаконичной и скромной форме коснулся впечатлений, которые остались у него от соприкосновения с театром. Он вспомнил с благодарностью об исполнении Мартыновым ролей в его произведениях и отдал таким образом дань уважения артистам, любившим его драматургию, упомянул о цензурных мытарствах «Месяца в деревне» и обратил внимание читателей на эту впервые появившуюся в неискаженном виде пьесу. Оговариваясь, что не признает в себе драматического таланта, он предоставил судить читателям о литературных достоинствах его пьес.
Собрание пьес Тургенева вызвало к себе интерес читателей. Частным, но знаменательным проявлением этого интереса явились реминисценции драматических произведений Тургенева в повести Достоевского «Вечный муж», над которой писатель работал в 1869 году.
В комедии «Провинциалка» Тургенев, в духе Гоголя, высмеивает «вечную любовную завязку» и адюльтер как модное содержание пьес. Он показывает, что материальные интересы и соображения карьеры мужей волнуют дам больше, чем любовь, которую, по традиции, считают главным интересом их жизни[238]. Достоевский «реабилитирует» сюжет адюльтера и сосредоточивает внимание на судьбе покорного мужа, порабощенного женой и глубоко затаившего свою ревность. Он сам ссылается на аналогию своего героя Трусоцкого со Ступендьевым из «Провинциалки» Тургенева[239]. Однако этим общим сходством героев не исчерпываются отклики на драматургию Тургенева в «Вечном муже» Достоевского. В тексте этого произведения есть эпизод о бедном чиновнике, «добреньком» и смешном старичке, которого напоили шампанским и «вдоволь насмеялись» над ним «публично и безнаказанно и единственно из одного фанфаронства»[240]. Эпизод этот несомненно отражает впечатление от «Нахлебника».
Сватовство Трусоцкого к шестнадцатилетней Наде и враждебное отношение к нему молодежи — друзей и родственников девушки — напоминают эпизоды комедии «Где тонко, там и рвется» и особенно «Месяца в деревне». В черновых материалах к «Вечному мужу», рядом со сравнением Трусоцкого со Ступендьевым, имеется афоризм: «Нет, он слишком много рассуждает — он не опасен»[241]. Этот афоризм воспроизводит рассуждение Шпигельского из комедии «Месяц в деревне»: «…Михайло Александрыч, по моему мнению, никогда не был человеком опасным, а уж теперь-то менее, чем когда-нибудь <…> У кого сыпью, а у этих умников всё язычком выходит, болтовней» (наст. том, с. 359).
Таким образом, Тургенев, который учитывал художественный опыт Достоевского при работе над пьесами, раскрывавшими трагизм жизни маленьких людей, в свою очередь, своими комедиями дал Достоевскому новые творческие импульсы, побудил его к соревнованию в разработке определенного круга ситуаций и характеров.
Внимательным читателем драматических произведений Тургенева, очевидно, был и А. П. Чехов. Замедленное, как бы вялое и внезапно «взрывающееся» течение действия, сложные «амбивалентные» характеристики героев, чувства персонажей, маскирующие другие чувства, зачастую неосознанные, — все эти особенности драматургии Тургенева оказались близки Чехову, Интересны были ему и герои тургеневских пьес, которые, как думали Боборыкин и Суворин, никого уже не могут занимать в современном изменившемся обществе, — герои больше размышляющие и рассуждающие, чем действующие.
Некоторые типы, изображенные Тургеневым в драматических произведениях, должны были обратить на себя внимание Чехова. В небольшой пьесе «Вечер в Сорренте» Тургенев, продолжив свои размышления над женским типом, поставленным им в центре пьесы «Месяц в деревне», и над некоторыми ситуациями этого произведения[242], создает новый, очень важный для русской драматургии последующих лет образ женщины-«кометы», потерявшей связи с родным дворянским гнездом и, в конечном счете, с родиной.
В бесцельных странствиях и случайных увлечениях героини «Вечера в Сорренте» косвенно отражается распадение семейных и социальных связей дворянского гнезда, гибель того мира, в обстановке которого происходило действие «Месяца в деревне». В этом отношении в пьесе Тургенева дан первый эскизный очерк социально-психологического типа, который был затем создан Чеховым в образе Раневской («Вишневый сад»). В комедии «Месяц в деревне» Чехову оказались, очевидно, близки многие герои. Этой язвительный, умный демократ — врач Шпигельский (ср. образ Дорна в «Чайке»), и учитель — студент, присутствующий в барской усадьбе, но сознающий свою непричастность к интересам ее обитателей (ср. образ Пети Трофимова — «Вишневый сад»), и рачительный хозяин Ислаев, деятельность которого обеспечивает общее благосостояние, но который, по сути дела, чужд и неинтересен окружающим (подобный характер и ситуация в разных аспектах трактуются в пьесах Чехова «Чайка» — Шамраев и «Дядя Ваня» — Войницкий).
В 1868 г. под впечатлением драматических сочинений Тургенева П. Мериме утверждал, что, обладая талантом драматурга, автор «Месяца в деревне» пишет «не для сцены наших дней», пренебрегающей «развитием характеров и страстей и вполне довольствующейся лишь разнообразной и запутанной интригой»[243]. Драматургия Чехова, потребовавшая от театра полного разрыва с рутиной, открыла путь к пониманию драматургии Тургенева. Актеры, радовавшие Тургенева на склоне его дней исполнением его произведений или выступавшие в ролях, написанных им, вскоре после смерти писателя: М. Г. Савина, В. Н. Давыдов, К. Л. Варламов, В. Ф. Комиссаржевская — стали и первыми интерпретаторами образов Чехова.
Большое значение для осознания того, что драматургия Тургенева — специфическое художественное явление, требующее особых форм сценического воплощения, имели постановки Московского Художественного театра — театра, открывшего миру драматургию Чехова и Горького.
Популярность драматургии Чехова, безусловно, облегчила проникновение пьес Тургенева на сцены Европы. Уже в 1890 г. Андре Антуан поставил в Свободном театре «Нахлебника» и с успехом исполнил роль Кузовкина, однако только после утверждения чеховского репертуара интерес к драматургии Тургенева нашел себе прочную опору в повседневной практике театров[244].
В основу настоящего издания «сцен и комедий» положен текст, установленный самим Тургеневым при подготовке к печати десятого тома его сочинений, вышедших в свет в 1880 г. Как свидетельствуют письма Тургенева от 19 сентября (1 октября) и 26 сентября (8 октября) 1879 г. к его издателю В. В. Думнову, он сразу же после отпечатания десятого тома приступил к тщательнейшей вычитке его текста с тем, чтобы отметить все его неточности в специальном перечне «Опечатки», приложенном по его требованию к первому тому издания 1880 г.
При изучении источников текста «сцен и комедий» было установлено, что ни в 1874, ни в 1883 г. Тургенев не проводил правки своих драматических произведений и что все отличия изданий этих лет от предшествующих (1869 и 1880 гг.) являются не авторскими вариантами, а редакторскими и типографскими искажениями наборного оригинала.
Особенно досадны ошибки, вкравшиеся в текст «сцен и комедий» в посмертном издании полного собрания сочинений Тургенева, вышедшем в свет в 1883 году. Несмотря на то, что все тома этого издания посылались на сверку Тургеневу, он, как свидетельствует специальное письмо об этом А. Ф. Отто (Онегина) к M. M. Стасюлевичу, хранящееся в архиве
Об особенностях воспроизведения текста Тургенева см. в I томе наст. изд., с. 6.
Тексты подготовили:
