Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

Шпуньдик. Да что с тобой? Не случилось ли чего? Что Марья Васильевна?

Мошкин. Ничего, ничего… Вы ее не беспокойте… Она у себя в комнате… Всё хорошо. (Шпуньдику.) Филипп, душа моя! дай себя обнять… Я сейчас… а вы не входите к ней… Всё хорошо, всё прекрасно… (Убегает.)

Шпуньдик (обращается в величайшем недоумении к Пряжкиной.) Что это значит? Что это с ним такое случилось?

Пряжкина (задыхающимся голосом и ловя рукой ручку кресел, словно падая в обморок). Ах… удар… удар… голубчик мой, помоги… удар…

Шпуньдик (поддерживая ее, с испугом). Что такое? что такое? С вами удар? (Кричит.) Стратилат, Стратилат, за доктором, скорей!

Пряжкина (замирая). Ах, батюшки… ах…

Шпуньдик (с отчаянием). Стратилат! Да где ж он? Стратилатка!

Стратилат (выбегая из передней). Чего изволите?

Шпуньдик. За доктором, скорей… Катерине Савишне дурно… Удар… вот…

Пряжкина (выпрямляясь и с достоинством отталкивая Шпупъдика). Перекрестись, отец мой. Что ты это? с ума спятил, что ли? Какой удар!

Шпуньдик (с изумлением). Да ведь вы сами…

Пряжкина (хныкая). Не со мной удар, а с ним, с моим голубчиком, с Михаилом Иванычем, — вот с кем удар.

Шпуньдик (с досадой). Тьфу ты, мать моя, как вы меня перепугали!.. (Стратилату.) Ступай. (Стратилат выходит. Пряжкиной.) Как вам не стыдно, право…

Пряжкина. Да как же, батюшка мой, али ты слеп? аль не видал? Ведь у него и личико-то всё, перекосилось, и губки тоже. Удар, батюшка, удар. Поверь мне. Вот на днях лекаря нашего также эдак хватило — пьяница, правда, был отъявленный, даже отек весь… Ну, совершенно вот одно лицо! Ах, я горемычная, на кого я теперь осталась!

Шпуньдик. Ну, опять пошла! Эх… (Мошкин вбегает из передней.) Ну, посмотри на милость сама, больной он, что ли? Эх ты, баба… (Мошкину.) Вообрази, Миша: Катерина Савишна уверяет, что с тобой удар приключился.

Мошкин. Что ж? В некотором смысле оно справедливо. Я знаю, я знаю, вас должно удивить, что я эдак… Но вот постой, это всё объяснится… со временем.

Шпуньдик. Да что с тобой, брат, скажи, пожалуйста… Ты вне себя.

Мошкин. Может быть. Еще бы!.. (Отводя Шпупъдика в сторону.) Филипп, знаешь, свадьба-то, может, еще будет.

Шпуньдик. Ой ли? Уладилось дело?

Мошкин. Уладилось, да не с тем.

Шпуньдик. Как не с тем? с кем же?

Мошкин. А вот узнаешь, бог даст… Ну, обними же меня…

Шпуньдик. Изволь… только я, право… (Обнимаются)

Мошкин (тихонько). И поздравь меня.

Шпуньдик (с недоумением). Э-э?

Мошкин. А ведь ты, знать, предчувствовал, Филипп…

Шпуньдик. Предчувствовал? Что́ я предчувствовал?

Мошкин (не отвечая ему, Пряжкиной). И вы меня обнимите… (Обнимает ее.) Да не горюйте, полноте… Мы будем все счастливы. Посмотрите, как мы заживем… Филипп, когда ты едешь в деревню?

Шпуньдик. Да недели эдак через три… А что?

Мошкин. Ну, до того времени мы еще, может быть… Или нет! нет! как бы не сглазить…

Пряжкина. Да что такое, отец мой?

Мошкин. Не расспрашивайте меня, друзья мои, а лучше обнимите-ка меня опять… (Обнимает их обоих.) Вот так. А Маша будет счастлива… В этом я клянусь перед богом! Слышите — вы свидетели. Она будет счастлива! Она будет счастлива!

Завтрак у предводителя

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Николай Иванович Балагалаев, предводитель, 45 л.

Петр Петрович Пехтерьев, бывший предводитель, 60 л.

Евгений Тихонович Суслов, судья.

Антон Семенович Алупкин, сосед-помещик.

Мирволин, бедный сосед-помещик.

Ферапонт Ильич Беспандин, помещик.

Анна Ильинишна Каурова, сестра его, вдова, 45 л.

Порфирий Игнатьевич Нагланович, становой.

Вельвицкий, письмоводитель предводителя.

Герасим, камердинер Балагалаева.

Карп, кучер Кауровой.

Действие происходит в имении Балагалаева.

Театр представляет столовую. В средине выход, направо кабинет, окна позади, в стороне накрытый стол с закуской. Герасим хлопочет около стола. Услышав стук экипажа, он подходит к окну.

Явление I

Герасим и Мирволин.

Мирволин. Здравствуй, Герасим! как поживаешь?.. А что, он еще не выходил?

Герасим (накрывая на стол). Здравствуйте. Где это вы достали лошадь?

Мирволин. А что, ведь недурна лошаденка? Мне за нее вчера двести рублей предлагали.

Герасим. Кто предлагал?

Мирволин. А купец из Карачева предлагал.

Герасим. Что ж вы не отдали?

Мирволин. Зачем отдать? самому нужна. Ах, братец, дай-ка рюмочку: смерть что- то в горле, знаешь, того; да и жара притом… (Пьет и закусывает.) Это ты к завтраку накрываешь?

Герасим. А то к обеду, что ль?

Мирволин. Сколько приборов! Разве кого ждут?

Герасим. Видно, ждут.