Том 10. Повести и рассказы 1881-1883

вместе с копией русского текста (также, не почерком Тургенева)[188] .

Монах^*

В черновом автографе нет ни заглавия, ни даты. В беловом автографе, готовя стихотворение к печати, Тургенев значительно его расширил. Так, в начале стихотворения добавил фразу: «Он их не чувствовал, стоял — и молился». В конце приписал два предпоследних абзаца. От слов: «Мое я мне»… до слов — «не так постоянно».

Молитва^*

«Молитва» была впервые записана Тургеневым в беловой рукописи под № 75, последней в ряду других шести коротких стихотворений (см. ниже) июня 1881 года философского характера — записей отдельных мыслей «для себя». Из них лишь стихотворение «Молитва», выправив его стилистически, Тургенев послал Стасюлевичу для печати в группе пятидесяти стихотворений 1878-79 годов. После слов «Что есть истина?» в беловой рукописи было (потом зачеркнуто): «да кстати вспомнит изречение, что всякий человек есть ложь».

В письме к Е. Е. Ламберт от 26 августа (8 сентября) 1864 г. Тургенев признавался: «… я не христианин, в Вашем смысле, да, пожалуй, и ни в каком…» «Молитва» подтверждала полное равнодушие писателя к христианской религии и ко всем формам обрядности, и, несмотря на пропуск стихотворения цензурой, оно получило соответствующую оценку в России в официальных кругах. Вскоре после появления всего цикла «Стихотворений в прозе» в «Вестнике Европы» заметка о «Молитве» была доставлена К. П. Победоносцеву. В письме от 13 (25) декабря 1882 г. С. А. Рачинский спрашивал Победоносцева, читал ли он «Стихотворения в прозе» Тургенева, и прибавлял: «Какая виртуозная стилистика — и какое мальчишеское содержание! Читаешь — и краснеешь за автора. Прилагаю заметку по поводу одного отрывка („Молитва“), особенно меня возмутившего» (Лит Насл, т. 73, кн. 1, с. 411).

Тут Шекспир придет ему на помощь. — Тургенев приводит цитату из трагедии «Гамлет» (д. 1, сц. 5) в переводе Н. А. Полевого (1837); как ходовая крылатая фраза эта цитата неоднократно употреблялась Тургеневым (см., например, «Дым», гл. II).

«Что есть истина?» — Цитата из евангельского текста (Евангелие от Иоанна, 18, 37), рассказывающего о допросе Иисуса Пилатом. Этот вопрос Пилата Иисусу остался без ответа.

Русский язык^*

М. М. Стасюлевич, делясь впечатлениями от чтения «Стихотворений в прозе» по рукописи, писал А. Н. Пыпину (13 (25) августа 1882 г.), что они невелики по объему и что, например, «Русский язык» имеет величину «ровно в пять строк, но, — прибавлял он, — это золотые строки, в которых сказано более, чем в ином трактате; с такой любовью мог бы Паганини отозваться о своей скрипке» (Лит Насл, т. 73, кн. 1, с. 410–411). Так как «Русский язык» заключал всю серию «стихотворений в прозе», опубликованных в «Вестнике Европы» 1882 г., и долгое время считался последним звеном составляющего их цикла, то современники считали эти «слова о нашем родном языке лебединой песнью Тургенева» (Звенья, т. 1, с. 506).

Связь судеб русского народа с его языком не раз отмечалась Тургеневым. Так, в письме к Е. Е. Ламберт от 12 (24) декабря 1859 г. он писал о русском языке: «… для выражения многих и лучших мыслей — он удивительно хорош по своей честной простоте и свободной силе. Странное дело! Этих четырех качеств — честности, простоты, свободы и силы нет в народе — а в языке они есть… Значит, будут и в народе». Тем современникам, которые скептически относились к будущему России, Тургенев — по воспоминаниям Н. В. Щербаня — говорил: «И я бы, может быть, сомневался в них <…> — но язык? Куда денут скептики наш гибкий, чарующий, волшебный язык? Поверьте, господа, народ, у которого такой язык, — народ великий» (Рус Вестн, 1890, № 7, с. 12–13). По свидетельству С. И. Лаврентьевой (Пережитое. Из воспоминаний. СПб., 1914, с. 142), Тургенев говорил с нею о «нашем прекрасном богатом языке», «который до времен Петра был так тяжел и который с Пушкина развился так богато, сложился так поэтично». «По тому самому, — прибавлял Тургенев, — я верю, что у народа, выработавшего такой язык, должно быть прекрасное будущее». Н. А. Юшкова в письме к В. Микулич (Л. И. Веселитской), вспоминая о встрече с Тургеневым в Петербурге в 1880 г., также рассказывала: «Любовь к родине ярко выразилась у него в его любви к самому художественному произведению русского народа, к русскому языку» (Звенья, т. 1, с. 506).

Стихотворение в прозе «Русский язык» приобрело широкую популярность. «Русский язык, как справедливо заметил Тургенев, — писал П. И. Чайковский 26 августа ст. ст. 1888 г., имея в виду это стихотворение в прозе, — есть нечто бесконечно богатое, сильное и великое» (Дни и годы П. И. Чайковского. Летопись жизни и творчества. М.; Л., 1940, с. 452). По словам К. Д. Бальмонта (1918), Тургенев «спел такой гимн русскому языку, что он будет жить до тех пор, пока будет жить русский язык, значит всегда» (Т и его время, с. 23). Ср. статью Бальмонта «Русский язык», в которой стихотворение Тургенева он называет «благоговейной молитвой» (Русские записки, 1924, т. 19, с. 231). Об этом «подлинном гимне». Г. О. Винокур заметил, что он «известен каждому русскому школьнику и вошел в ежеминутное сознание русского грамотного человека» (Русский язык. М., 1945, с. 187–188).

Под воздействием Тургенева создано стихотворение словенского поэта второй половины XIX века, А. Ашкерца (Рыжова М. И. Стихотворение Антона Ашкерца «Русский язык». — Международные связи русской литературы. М.; Л., 1963, с. 396–397).

Встреча (сон)^*

В червовом автографе это стихотворение под заглавием «Сон 1-й» без даты, но записанное до январских стихотворений 1878 года, со вставками и большой правкой было набросано на том же листе, что и конец рассказа «Сон» (1876 г.): Включенное впоследствии в беловой автограф под № 3, оно получило название «Женщина», потом переправленное на «Встреча (Сон)». Стихотворение это должно было открывать задуманный Тургеневым цикл из стихотворений под названием «Сны», куда оно и было внесено дважды первым по счету, судя по спискам на полях черновиков, а также в перечне «Сюжеты» беловой рукописи.

Рядом с заглавием стихотворения в беловом автографе Тургенев пометил: «Употр<ебить> в повесть». Действительно, в повести «Клара Милич (После смерти)» оно пересказано, с сокращениями и изменениями стилистического характера, как сон, привидевшийся Аратову (см. в этом томе с. 93).

Проклятие^*

Первоначальное заглавие «Проклятие» в черновом автографе Тургенев в беловой рукописи изменил на «Манфред», но потом зачеркнул его и восстановил прежнее. Слова: «Да будут без сна — собственным адом» — должны восприниматься как вольный перевод четырех стихов из того «заклинания» (incantation), которое в драматической поэме Байрона таинственный Голос произносит над Манфредом, лишившимся чувств (акт I, сц. 4). В оригинале «Заклинание» имеет 7 строф (по 10 стихов каждая); Тургенев пересказывает лишь начальные стихи второй строфы:

Though the slumber may be deep,
Yet the spirit shall not sleep,

и заключительные стихи строфы шестой: