петардами.
Влад подошел к Успенскому собору вовремя, но машины Капустяна не было.
Несколько дождевых капель попали в глаза, Влад смахнул их с лица и поежился. Нужно завязывать с этими постоянными холодными ваннами. Можно вообще уехать куда-нибудь, где не бывает дождей. Или туда, где не бывает дождей холодных.
Он прошелся вдоль дороги, поглядывая по сторонам. Сразу было понятно, что человек кого-то ждет и нервничает при этом.
Влад задрал голову, глянул на часы собора. Десять десять.
«Сейчас дождь усилится», – обреченно подумал Влад.
И будет лить до самой смерти. И капитану Гетьману так и не удастся еще раз увидеть простое голубое небо с незатейливым кружком солнца посередине. Все эти абстракции туч ему надоели.
«Где же они? – подумал Влад. – У них на все должно было хватить времени. Руслан с ними, этот все проконтролирует и выполнит распоряжение точно. И в срок».
А срок уже прошел. Пятнадцать минут назад.
Черт-черт-черт... Что-то пошло не так? А что могло пойти так? Если честно.
Ты собрался драться до конца? Зачем? Тебе показалось, что выбора нет? А какого ты хотел выбора?
Нет, понятно, если бы от твоих действий зависела судьба человечества, все было бы гораздо проще. Или хотя бы жизнь человека. Пожертвовать собой ради того, чтобы спасти друга. Или обычного прохожего, но попавшего в беду. Это – понятно. Это можно объяснить хотя бы себе самому. Или даже не объяснять, это уже на уровне рефлекса.
А ради чего он здесь? Ради чего подставил парней? Нет, от них все равно отбиться не получилось бы, они все равно сунулись бы в разборку, без плана, без хоть какой-нибудь подготовки и проработки.
Пусть на уровне бреда, что ли... Вот как его план.
Цирковые выслушали этот бред молча. Арсен Михайлович чуть приподнял бровь, услышав про источник и возможность его перехвата. Не поверил с ходу и не поверил, наверное, и после того, как Влад рассказал ему о Косово, о желтом сиянии, о Хозяине, рвущем свое лицо, о том, что было после этого, о том, как умер верог...
Арсен не поверил, не смог до конца поверить, но обещал сделать со своей стороны все возможное. Даже на предложение оставить себе или любому магу-ордену-клану на выбор источник после всего как уплату и за жизнь Каменецкого в том числе, он ответил отказом.
Убийца – умрет. Заказчик этого убийства...
Арсен согласился подождать, но по выражению его лица было понятно – ждать он будет недолго.
Маах'керу – не предают, сказал когда-то Хозяин. Не предают. Поклявшись, они держат свое слово крепко. Если он дал слово, то оно больше ему не принадлежит, сказал Хозяин. И взять его назад – не получится. Это выйдет воровство, а маах'керу не ворует. Подохнет с голоду, но воровать не станет.
«Будем надеяться, – подумал Влад. – Ничего другого не остается».
Десять тридцать. Наверное, он напрасно оставил свои телефоны у Богдана, они теперь не смогут ему позвонить, даже если очень захотят. Можно позвонить им, но если они влипли, то своим звонком он выдаст себя и свое местоположение.
Хотя, в общем, это неплохой вариант. Можно заскочить в салон, купить телефон и стартовый пакет, позвонить... Или все-таки лучше потоптаться здесь еще, озабоченно поглядывая на часы Успенского собора и делая вид, что не замечает двух ребят, нарисовавшихся со стороны сквера и Вечного огня. И еще не обращать внимания на джип с тонированными стеклами, медленно взобравшийся по Университетской со стороны ЦУМа.
Нет, все это не получилось, не вышло прикидываться, когда из джипа вылез Кроха и направился прямо к Владу, держа левую руку в кармане кожаного плаща, а перевязанную правую – за обшлагом. Наполеон хренов.
Плащик после ночной конфузии все еще не до конца вычищен. Не до того было Крохе.
Циркачи Кроху отпустили. И, похоже, почти сразу после того, как Влад со товарищи убыл по своим делам.
– Ближе не подходи, – сказал Влад негромко, поворачиваясь к Крохе. – Руку из кармана вынь – медленно и осторожно. И поврежденную – тоже. У меня куртка старая, так что я стрельну прямо через карман без малейшего сожаления. А настроение – мерзкое. Предупредительного выстрела, извини, не получится. Совесть пролетарская не позволит.
Кроха остановился метрах в пяти, осторожно вытащил из-за обшлага правую руку, пошевелил пальцами. В левой руке что-то было, но Кроха быстро разжал кулак и продемонстрировал мобильник. Его, Влада, мобильник.
– Вам привет от Шкворня, Владислав Александрович. Он просил, чтобы вы звякнули кому-нибудь из своих.
– Кому?
– А все равно. Ответит из старших лейтенантов тот, который чернявый. Двое других, типа, не сотрудничают.
– А если я тебе сейчас чего-нибудь прострелю? – самым обыденным тоном поинтересовался Влад. – Ты так славно стоишь...
– Так и вы тоже неплохо стоите, – усмехнулся Кроха. – Вот там, в тачке, – винтарь с оптикой. Видите, стекло опущено? Винторез с глушителем. Шкворень сказал, что если вы начнете выкобениваться, то можно вас, значит, дырявить. И не только по конечностям. Можно пулю даже и в живот. Сказал, что вы ему все равно успеете все рассказать. Позвоните...
Кроха протянул мобильник.
Влад секунду помешкал, потом взял. Позвонил Руслану.
– Да, – ответил совершенно незнакомый голос.
– Это не Руслан, – сказал Влад. – Я или говорю с ним, или...
В трубке что-то зашуршало, приглушенно прозвучало: «Возьми», и теперь уже Руслан сказал:
– Да.
– Что случилось? – спросил Влад, покосившись на Кроху.
– Нас ждали у подъезда, – ровно, без эмоций ответил Руслан. – Меня и Капустяна – шокерами, Богдан получил две резиновые пули в грудь.
– Как он там?
– Как... Ребро вроде треснуло и гематома на весь бок.
– Понятно. Вы где?
– На Москалевке, в гостях.
– У самого?
– Да. В особнячке.
– Как принимают?
– Нормально. Богдану сломали челюсть... Кроха сломал. Старается, сволочь, за ночное мстит, и работу на Серого отмаливает. Я так понял, Серый тут не в чести...
– Челюсть, говоришь?.. – Влад посмотрел в глаза Крохе.
Тот первые секунды взгляд выдерживал, потом дежурная ухмылка с лица сползла. Кроха отвернулся и отошел.
– Капустян?
– Его пока не трогали, знают, что он нам чужой, да еще и стукач. Держат отдельно.
– А ты?
– У меня несколько ушибов и палец сломан. Был. – Руслан чуть понизил голос, но потом, словно спохватившись, вернулся к прежней деловитой интонации: – Я прикинул, что шансов у нас нет... Если вы с ними не переговорите. А так... Шкворню нужны бумаги и все, что собрал художник.
– Шкворень рядом? – спросил Руслан.
– Да. Передать ему трубку?
