имел.
– Хм-хм-хм, – прохмыкал Часовщик, некоторое время понаблюдав за таблицей, за тем, как меняются циферки и символы в ее ячейках. – Похоже, что потенциальное напряжение резко повысилось… имело место аномальное воздействие, схожее с «адскими факелами»… и теперь мы имеем… что мы имеем, кстати?.. Нужно опять взглянуть на схему…
Громадный куб сгинул, вернулась модель заклинания, и Сал-Тин принялся ее изучать, время от времени приближая отдельные участки, увеличивая их до максимума и утыкаясь в них носом.
– Ну что? – спросил Иван, когда Часовщик принялся яростно чесать в затылке.
– Похоже, оно перестало работать согласованно… Исчезла корректировка, те нити, что держали его в узде, ослабли… Накопление энергии прекратилось, и если не возобновится в течение часов трех-четырех, то изменения станут необратимыми, и к вечеру заклинание рассыплется окончательно. Фрагменты перестанут стыковаться, и можно будет не бояться очередного взрыва.
– А, это очень хорошая новость, – сказал глава «Союза семи», и на лице его появилась улыбка, и не обычная, мимолетная и равнодушная, а открытая и радостная, почти человеческая. – Похоже, что Николай, Милинович и твой брат добрались до того, кто все это затеял.
– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Сал-Тин.
– Сейчас попробую позвонить Рыцарю, – глава «Союза семи» вновь взялся за сотовый, но, когда набрал номер, из трубки прозвучал лишь равнодушный женский голос, сообщивший, что «абонент находится вне зоны действия сети». – Да, еще хотелось бы верить, что они не просто дотянулись до горла нашего врага, а еще остались при этом живы…
– Дело сделано, – сказал Милинович, разминая кисти и встряхивая ими, точно после умывания.
Бледный творец големов лежал неподвижно, глаза его были закрыты, руки и ноги разбросаны в стороны. Так же мощно полыхала почти человеческая аура, вот только «каната» вокруг пояса на ней более не имелось.
Что самое странное, это тело Силы не обладало «мозолями» – хорошо заметными опытному магу уплотнениями, что остаются от часто используемых заклинаний. Как будто обитатель аномальной зоны вовсе не пользовался чародейством или делал это совсем не так, как остальные.
– Теперь можно допрашивать этого молодца, – добавил маах’керу. – Только надо его для начала связать… чем только? Ага, его же собственными шмотками… Иди, плащ принеси.
Олег приволок длинный тяжелый плащ, и превратившийся в барса Милинович острыми когтями аккуратно порезал его на полосы. Из них вышла неплохая веревка, и вскоре руки и ноги врага украсили симпатичные толстые узлы, какие не сразу разорвала бы и горилла.
– Сейчас приведем его в себя, – сказал Милинович. – Ты допрашивай, а я буду следить, чтобы он ничего не выкинул.
– Погоди, кое-что надо сделать… – Олег прокашлялся и потер ладони друг о друга.
Не так давно он сплел первое в жизни собственное, индивидуальное заклинание и даже дважды пускал его в ход, оба раза наполовину в шутку, наполовину для того, чтобы проверить, как оно действует. Эти чары, не имевшие пока названия, не позволяли тому, на кого их накладывали, врать и отмалчиваться в ответ на вопросы, не давали хитрить и изворачиваться.
И сегодня их ждала первая серьезная проверка.
– Хм, ну давай… – буркнул маах’керу.
Олег присел на корточки рядом с головой творца големов, взмахнул руками и пробормотал несколько слов. С пальцев его сорвалось полупрозрачное облачко, распалось на два, одно устремилось ко лбу, ограниченному ежиком темных волос, другое – к горлу лежащего.
Два энергетических сгустка, один, чтобы воздействовать на расположенную в голове чакру, что отвечает за разум, и второй – для той, что находится в яремной вырезке и контролирует речь. Знать, когда твой собеседник лжет, – полезно, но умение выбить из него правду экономит и время, и силы.
Творец големов вздрогнул, открыл глаза, попытался дернуться, но путы выдержали.
– Лежи спокойно и не рыпайся! А если не понял… – Милинович вновь обернулся клыкастым и когтистым хищником, и толстый полосатый хвост ударил по бокам. – Рррррыы…
Рычание оказалось куда действеннее слов – бледный застыл, наблюдая за находившейся в опасной близости пастью.
– Я думаю, он понял, – проговорил Олег. – Ведь так?
– Да, – сказал творец големов.
– Очень хорошо. А теперь скажи, как твое имя?
– Здесь меня называют Ежи, – медленно, словно борясь с собственным языком, произнес бледный, и Олег подумал, что его заклинание тоже можно обмануть, дав правдивый по форме, но недостаточный по сути ответ.
Мало ли кого где и как называют?
– А настоящее имя? – уточнил он. – То, которым тебя назвали при рождении?
На белом лице отразилась борьба, оно перестало напоминать маску, задрожали губы, задвигались брови, на лбу появились морщины, складки набухли возле рта, желваки – на скулах.
– Миклош из Штернберка, – произнес наконец Ежи.
– Так могут звать и оборотня, но ты не «фиолетовый», это очевидно. Выходит, все же человек? – удивился Олег. – Никогда бы не сказал, что ты принадлежишь к числу моих сородичей.
– Да, я человек… был, – произнес творец големов.
Во взгляде Ежи блеснула ненависть, похоже, он сообразил, что на него наложено заклятие и что пока оно будет действовать, он не властен над собственным языком. Милинович предостерегающе зарычал, и Олег понял, что пленник вновь попробовал путы на прочность.
– К какому ордену ты принадлежишь? – спросил он.
– Дети… – Лицо Ежи исказилось, на лбу выступили капли пота, он боролся изо всех сил. – Дети Тесея…
Вот тут Олег удивился по-настоящему.
Про орден Дети Тесея он слышал, но считал, что тот существовал в глубокой древности, во времена Александра Македонского, и сгинул еще до начала нашей эры. Помнится, альв по прозвищу Глазастый говорил, что именно этот орден, при вступлении в который требовалось принести в жертву быка, инициировал войну на уничтожение Персидской империи.
А еще он был как-то связан с Девятью Неизвестными.
– Дети Тесея? – ради того, чтобы уточнить, Милинович даже сменил облик. – Это из засранцев, практиковавших кровавые ритуалы, чтобы добывать силу, и вроде бы умевших обходиться без источников?
Видно было, что Ежи не хочется отвечать, но деваться ему было некуда:
– Да.
– Ну ни хрена себе! – воскликнул маах’керу. – Это что, выходит, он до сих пор есть?
– Погоди, – остановил Олег соратника. – Потом будет время расспросить его о чем угодно, сейчас надо узнать самое главное. Ежи, это ты инициировал создание молодежных клубов «Следопыт», «Сварог», «Семафор», «Свирель»?.. – он перечислил все двенадцать.
– Да, – сказал пленник.
– И это ты наложил на них аккумулирующее энергию заклинание?
На этот вопрос Ежи ответил так же, как и на предыдущий, затем он подтвердил, что при его содействии Часовщик по имени Вик-Цам изготовил большое количество значков-амулетов.
– Так этот «желтый» работал на тебя только из-за денег? – опять влез Милинович.
– Нет, – сказал Ежи. – Он помогал мне… из идейных соображений…
– А еще такие идейные сотрудники у тебя есть? – поинтересовался Олег.
– Да! Да! – рявкнул пленник, широко открыв рот, и стало понятно, что язык у него черный и тонкий, чуть ли не раздвоенный на конце, сильно напоминающий змеиный.
Тот, кого при рождении назвали Миклошем из Штернберка, когда-то был человеком, и во многом им оставался, но не очень понятным образом сумел изменить свою плоть, трансформировать ее в нечто
