собственное постельное белье в легкомысленных цветочках и полосках. Маленький Сережа любил комплект белья с поющими котами на крыше, Танечка — ночное небо со звездами, кометами и лунами.
Обычное постельное белое белье, получавшее на себя не только ночные выплески мужской силы, но и подтеки пива, разводы шоколада, кровь из мелких ран, пятна машинного масла и так далее, имело не самый идеальный вид.
Желая особо выпендриться, Жора решил отбелить все тысяча двести комплектов постельного белья для низшего офицерского состава посредством его кипячения.
В просторном подвальном складе банно-прачечного комбината Жора лично обнаружил особый кипятильный бак на пятьсот литров, в который запросто помещались восемьдесят комплектов одновременно.
Бак представлял собой металлический шар, проклепанный посередине. Больше всего он походил на космическую камеру, в которой космонавты приземляются, сиганув с корабля, вошедшего в атмосферу, только люк у бака открывался сверху.
Вызывали вопросы некоторые ненужные детали на крышке бака. Жора долго допытывался у двух прачек об их предназначении, но обе молчали, делая непонимающие лица.
Доходчиво объяснил Жоре, зачем «лишние» детали приварены внутри и снаружи бака, Яков Котелевич.
— Не всегда, Жора, в стране было «залейся» алкоголем. Особенно в конце прошлого века, в девяностые. А в нашем поселке, как ты понимаешь, четыреста мужиков, и большая часть из них желают в выходной день получить свою порцию алкогольного отдыха.
— Самогонный аппарат, — гордый догадкой, Жора одернул край военной куртки.
— Мо-ло-дец. Не думаю, что бак обязательно нужно переделывать, но как хочешь…
Оглядев хозяйственным глазом полки со списанными принадлежностями, Яков подошел к ближайшему стеллажу.
— Смотри-ка, у нас остались бочонки из липы. — Яков взял из коробки деревянный литровый пузатый бочонок, перетянутый сверху и снизу латунными обручами. — Мы пчел хотели разводить, и даже два первых года что-то получалось. Вот, закупили сто штук. А пчелы в нашем регионе выросли вот такущие, а зубы отрастили жутчайшие.
Показав размер в пол-ладони, Яков чуть подвинул палец, уменьшая размер пчел, и вздохнул, вспоминая тяжкие бои на пасеке.
Оценив показанный размер насекомых, Жора понимающе покачал головой:
— Меда, наверное, было много.
— Меда было много, да. Но мы не смогли его отобрать. — Яков оживился, показывая на себе бои местного значения. — Защитную форму пчелы прогрызали насквозь, тело рвали с мясом. А уж когда ужалят — все, госпитализация. Жало в пол-иголки, от яда укус вздувался и расползался на десять сантиметров. Никакой дым их не отпугивал, а яд применять было экономически нерентабельно. — Подполковник внезапно успокоился. — Короче, потравили мы их, и проблем стало меньше. А бочонки остались. Распорядись выдать их семейным, у кого участки есть, пусть огурцы солят, грибы маринуют, варенье варят.
— Сделаем.
Достав телефон, служивший ему и компьютером, и телевизором, и служебной записной книжкой, Яков, перелистывая информацию, пошел к выходу, но Жора его догнал.
— Яков Игоревич, а сколько ж с того аппарата получали самогонки? — Встретив насмешливый взгляд начальства, Жора посерьезнел. — Интересуюсь чисто ради испытывания гордости за ум наших сослуживцев.
Сказал — и сам понял, насколько запутался. Яков хохотнул и похлопал Жору по плечу. Вообще-то Жора нравился Якову. И легкостью характера, и тем, что они были одного, невысокого роста.
— Сто литров в сутки, Жора.
— Ничего себе объемчик.
— Вот именно. — Яков выключил записную книжку, убрал в патронташ, висевший на боку, на ремне. — Гнали бы как все, литров по пять в день, никого бы не взволновал ни запах, ни объем бутылей. А большой успех спрятать трудно. Практически невозможно. Понимаешь?
— А то.
Плохо разбираясь в технике, Жора привлек для доведения до совершенства бака-кипятильника сержанта из автомобильного подразделения.
Никита Привольнов, парень ответственный, но слегка увлекающийся, решил не просто возродить бак из самогонного аппарата, но и усовершенствовать его. И как доказано многолетней бытовой практикой, лучшее — враг хорошего.
Отпилив, где надо, запаяв, где необходимо, Привольнов, реставрируя заделанный пароиспускатель, вделал в люк жароупорное стекло для визуального контроля над происходящим в баке.
Жоре новинка понравилась, но перед тем как пустить аппарат на полную мощность, он решил испробовать контрольное кипячение на примере десятка замасленных кухонных полотенец.
Бак работал по программе — один час. Купнув полотенца в бездонное круглое брюхо, Жора задраил люк. Любопытствующим прачкам дал команду обзвонить человек пятнадцать-двадцать для получения бочонков.
Пока прачки радовали знакомых и самих себя новой халявой, Жора обтирал от пыли деревянные бочонки и выставлял их во двор на чистый деревянный поддон для красоты и удобства обслуживания.
Первыми к складу поспешили Аринай и Таня. Они, в принципе ни в чем не нуждающиеся, все равно не собирались отказываться от лишнего приобретения «задарма».
Перепрыгивая через лужи растаявшего снега на потрескавшемся асфальте, щурясь от апрельского солнца и гикая от удовольствия, за мамами бежали Танечка и Сережа, а за ними торопилась, сверкая ошейником и шурша плащом, похудевшая Хавронья.
На улице воздух в плюс пятнадцать волнами ходил над усевшими сугробами. Распаренный Жора, выставляющий перед складом пятый десяток бочонков, подумывал, не снять ли ему куртку и остаться в гимнастерке. Увидев приближающуюся компанию, он, смотрящий против солнца, приложил ладонь ко лбу и улыбался, радуясь детям, за которых его до сих пор благодарили новые родители. Приятно чувствовать себя хорошим человеком.
Взрыв произошел, когда компания не дошла метров двадцать до склада.
В открытые двери вылетели мелкие металлические детали и осколки вживленного стекла. Детали пролетели мимо и упали в ряд бочонков, нарушив ровные ряды. А осколки впились в спину Жоры. Жора, оглушенный звуковой волной и странным ощущением в спине, стоял несколько секунд, оценивая ситуацию. Затем упал плашмя на асфальт.
Привыкшие к постоянным нештатным ситуациям, ни Аринай, ни Татьяна не заголосили бабскими голосами, а, прикрыв детей, ждали, что будет дальше. Хавронья, затормозив на бегу, ткнулась пятачком в ноги Сереже и остановилась, глядя на хозяев. Ничего опасного не происходило.
Передвинув Танечку к Аринай, Татьяна подошла к распахнутым дверям. Обойдя Жору, она заглянула внутрь склада. Кипящий бак самоотключился и безобидно булькал. Развернувшись, Таня наклонилась над Жорой. Из спины торчали осколки толстого стекла, куртка пропитывалась кровью.
— Аринай, вызывай медицину! — крикнула Таня. — Он живой, только кровь хлещет. Спроси — осколки вынимать или подождать? Хотя я знаю, пусть сами медики вынимают.
Не задавая ненужных вопросов, Аринай тут же набрала номер Гены. Пока она объясняла ситуацию, Сережа и Танечка, а за ними и Хавронья медленно приблизились к лежащему Жоре.
— Уйдите, — заметив их, приказала Таня. Она боялась реакции детей на раненого человека.
Серьезно посмотрев на маму голубыми глазами, Таня наклонила голову.
— Мы поможем дяде.
— Не ста-ашно, — добавил Сережа.
Хавронья села на задницу и ждала вместе с остальными.
В примчавшейся машине были два медбрата — Иван и сам Гена. Поставив раскрытые чемоданы
