мишурой.
Ощущая недомогание во всем теле, я скромно села на край стула, держа спину прямо.
— Значица так, девочки. — Чернецкий прищурился, разглядывая мои сапоги, сверкающие стразами. — Бизнес-план мне ваш понравился. Толковый, убедительный. Но!..
— Не волнуйся, — Ириша сладко зевнула. — Мы тебе взятку дадим, откатом.
— Спасибо, — Чернецкий снисходительно, как настоящий банкир, усмехнулся. — В мелочевке не нуждаюсь. Дело в другом. Прежний владелец, узнав об интересе к кемпингу, решил содрать за него как можно больше и по сговору с администрацией выставил его на аукцион.
Я, сдерживая поднимающуюся тошноту, молчала. Ириша, почувствовав мое состояние, взяла инициативу на себя.
— В чем засада, Паша? Объясни по-человечески.
— Засада в том, что на кемпинг появились еще трое желающих. Три весьма солидные фирмы. И у них есть свободные деньги, во всяком случае, на выплату обязательных пятидесяти процентов в первый месяц.
«Машка, у нас отбирают нашу добычу, сосредоточься», — возмутился оранжевый голос.
Сглотнув неприятный комок в горле, я сипло поинтересовалась:
— Какую ставят стартовую цену?
— Один миллион евро.
— Средненько. — Я закашлялась. — Он на пятеру тянет.
— Он и на десятку потянет, если его довести до ума. — Приглядевшись ко мне, Чернецкий сморщился, сочувствуя. — Тебе плохо? Воды, кофе, чаю?
— Водички. — Я представила себя стоящей лицом к холодному ветру, как учила меня мама преодолевать токсикоз беременности, немного стало легче. — Павел Александрович, вы мне ответьте на главный вопрос. Вы нам кредит даете?
В кабинет вошла секретарша стандартных параметров — длинные ноги, над ними — девяносто- шестьдесят-девяносто, гладкая прическа и поразительное по наивной влюбленности в себя личико деревенской красавицы.
— Водичка, Павел Александрович.
— Девушке, — Павел показал на меня.
Оглядевшись, секретарша все-таки заметила двух посетительниц и, сменив маршрут, ходульно подошла ко мне.
Перелив минералку из бутылки в стакан, я стала жадно пить воду, а секретарша наблюдала за мной.
— Поднос поставь на стол, — намекнула я девушке, и она опять пошла к Павлу.
— Где ж ты их находишь? — восхитилась Ириша. — В прошлый раз у тебя была точно такая же, но смугленькая. А в позапрошлый раз была тоже блондинка, метр восемьдесят.
Это Ира говорила уже мне. Скривившись от воспоминаний, Павел стал крутить в руках зажигалку.
— Давайте о кредите. Я могу его дать, но это длительный процесс. Займет недели две, а аукцион будет в пятницу. У тебя, Маша, оборотных средств на миллион, а свободных нет. Хотя бизнес-план грамотный, обеспечение приличное и заведующий кредитным отделом со мной согласен, но…
Секретаршу, выходящую из кабинета, чуть не сбил с ног пузатый мужчина. Держа в руках какую-то бумагу, он поспешил к столу Павла, как-то многозначительно поглядывая то на Иришу, то на меня.
— Понял, — сказал банкир, прочитав несколько слов. — Иди, Женя, работай.
— Обязательно, Павел Александрович. — И полуторацентнерный Женя споренько выкатился из кабинета.
Положив руки на стол, Павел отложил зажигалку.
— Что ж вы мне, девушки, мозги крутите? У тебя, Маша, на счету миллион евро, их вчера перевели, по курсу тридцать пять рублей семьдесят две копейки за еврик.
Взгляд Ириши стал обиженным. Такое событие, важное для бизнеса, а ее не предупредили. С расстройства она не поленилась и, быстро встав, взяла со стола банкира пачку сигарет и пепельницу, не обращая внимания на возмущенный вопль Чернецкого.
— Ира! Что за дурацкая привычка?
— Отвянь, Паша, я думаю.
Она вернулась на свое место и стала задумчиво разглядывать портрет президента, висевший на стене за спиной Чернецкого.
Меня лично сумма на счету испугала. Наверняка кто-то ошибся, и теперь начнутся тяжбы и нервомотания. То есть пришла беда — отворяй ворота, новая напасть.
— Теперь вы точно выиграете аукцион, — бодро заключил Павел Чернецкий.
Он суетливо оживился, начал просматривать в компьютере какие-то договоры, одновременно достав из ящиков стола брошюры с нормативными документами, новую пачку сигарет и замызганную пепельницу.
А меня затошнило. И от неприятной новости, и от телодвижений Чернецкого, и от того, что Ириша опять закурила, но теперь обыкновенные сигареты.
Встав, я взяла с соседнего стула портфель.
— Рано еще радоваться, Павел Александрович. Но на аукцион мы внесем заявку сегодня же. До свидания.
Недовольно поглядывая на меня и на бывшего любовника, Ириша демонстративно долго тушила сигарету в пепельнице, надевала шляпу, доставала из сумки косметичку, из нее помаду, затем зеркальце и тщательно подкрашивала губы. Я молча стояла над ней, терпеливо ждала. И тут до меня дошло: она просто обиделась на меня из-за непонятно откуда свалившегося миллиона. Она думает, что я вожу ее за нос.
— Ау, Ириша, не сердись. Поедем лучше на Селигер, поговорим, отвлечемся.
Хитро посмотрев на меня, Ира понимающе угукнула и тут же кинула футляр помады в косметичку, косметичку в сумку, сумку закинула на плечо и бодро встала.
— Я готова, пойдем.
— Ириша, — Павел встал, — ты обещала быть сегодня со мной.
— Паша, я хозяйка своему слову. — Она с размаха кинула пачку сигарет, и та приземлилась на стол перед банкиром. — Сама дала, сама взяла обратно. Сначала кредит, затем все остальное.
В машине, когда я завела мотор и взялась за руль, Ириша положила свои ладони на мои.
— Что случилось? Скажи честно.
— Я беременна.
— Вот это номер. — Молчание Ириши затянулось, но я ждала. — А миллион откуда?
— Ира, — я повернулась к подруге, — да не знаю я! Понимаешь? Ни откуда у меня ребенок, ни откуда свалились деньги.
— Дела-а. Гони на Селигер.
Перед нашим жилым поселком я съехала с ведущей дороги на проселочную, и, переваливаясь по неровностям грунтовки, мы въехали в сосновый бор. Вела я машину, больше глядя внутрь себя, чем на дорогу.
Ира заглядывала в глаза, показывала сочувствие, но мне-то было ясно, что сейчас она не понимает моей боли.
Телефоны у нас зазвонили одновременно. Я на всякий случай остановилась, боясь помять машину о деревья.
— Алло.
— Машка, ты не отчаивайся. — Голос Ани нервничал, старался убедить. — Мы тут собираем некоторые сведения…
Я перебила Аню:
— Не надо. Не надо копаться ни в чем, Аня, я, когда определюсь, тебе перезвоню.
