– Мне приказано. Я должен быть здесь.
Эксперт кивнул.
– Ладно. Тогда выведи ребят, пусть перекроют входы в коридор с обоих концов, на расстоянии не меньше двадцати метров от склада.
– Уже перекрыты, товарищ…
– Полковник. А ты еще перекрой! – взорвался эксперт. – Если что-то… мы все здесь останемся. Иди! Твою мать… Тебя как зовут?
– Николай Войнов.
– Давай, Коля, отводи ребят.
Коля Войнов медленно крутил перед глазами Юрия Павловича выбранный предмет. Эксперт смотрел, отмечал в записной толстой книжке свои наблюдения. Андрей сидел рядом на отсмотренном ящике, потел, дыша в респиратор.
С момента начала осмотра прошло четыре часа. В сторону была отложена только одна настольная лампа.
Андрею больше всего хотелось снять респиратор и закурить.
Коля поднял следующий предмет, это была большая тарелка молочного стекла с яркой цветочной росписью.
– Юрий Павлович, ну, на кой… хрен нам посуда?
– Молчи, Андрей, сам хочу домой. Эту тарелочку, Коля, ты к лампе переложи. Только осторожно.
Коля понятливо пожал плечами, тарелка в руках дрогнула. Эксперт, бормоча: «Сторожно, сторож… звездец…», резко упал на пол, за распакованную коробку, попытался вдавиться в пол.
Коля и Андрей с интересом наблюдали, как с неуклюжих перчаток с резиновыми пупырышками сваливалась тяжелая тарелка, как она медленно падала на пол. Как совершенно целая, шлепнулась дном об пол… и затем, подпрыгнув, при повторном падении ударилась о край металлической стойки стеллажа…
В следующий миг тарелка стала мутным облаком. Даже сквозь защитный шлем был слышен предварительный хлопок и резкий, многократный свист.
Стекло в шлеме Андрея перестало быть прозрачным. Сквозь сотни мелких царапин он видел, что комбинезон на спине эксперта стал хрустально-мерцающим. Юрий Павлович медленно встал. С его спины ссыпался сразу становившийся невидимым иней.
Коля сидел в той же позе наблюдателя, чуть откинувшись. Стекло шлема замутнело, руки опустились, перчатки подрагивали… и медленно набухали кровью.
Юрий Павлович смотрел на отложенную в отдельную коробку лампу. Лампа лежала целая. Беспрерывно встряхивая руками, эксперт стянул с себя комбинезон и вызвал по рации медиков, настаивая, чтобы на склад никто не входил, оставались у стальных дверей.
Андрей ждал, что он начнет оказывать помощь Коле Войнову, но Юрий Павлович побежал в сторону от взрыва тарелки и вернулся с куском оторванного от коробки гофрированного картона.
Отрывая от картона куски, Юрий Павлович складывал их в руках, и, распаковывая комбинезон Коли, выкидывал использованную гофрированную бумагу на пол.
– Ты, Колян, главное, не шевелись. Я тебя всеми богами заклинаю, не знаю, в каком ты там вероисповедании, не важно, ты только не шевелись.
Коля моргал, смотрел то на Андрея, то Юрия Павловича, с пальцев капала кровь.
По вороту, по ключицам, там, где был шов, соединяющий шлем с комбинезоном, шла кровавая полоса. На лице красным шнуром повторялся контур стекла на шлеме. Коля дернулся, собираясь повернуться, но полковник заорал: «Замри! Это приказ!»
Коля замер и сморщился. На его грудь потек тонкий ручеек крови.
– Медленно вставай. – Юрий Павлович заглядывал Войнову в глаза, моля о точном соблюдении приказаний. – Ничем, кроме ног, не шевели, голову держи как держал.
Запиликал телефон. Эксперт достал трубку.
– Колян!
Войнов дернулся. Юрий Павлович сунул ему под нос кулак.
– Это не тебе, мудила, не шевелись… Колька! Слушай, ранения осколочные нетипичные и нестандартные. Пинцетом будешь работать… Такого ты не видел. Лупу возьми… Сам ты залупа, операционную готовь… Секретность высшая… Я вывожу твоего тезку.
Подталкивая Войнова в спину, Юрий Павлович вывел бойца со склада в коридор. Медики смотрели на них, ничего пока не понимая.
– Не прикасайтесь до него до самой операционной, обрежетесь. Войнов, помни, двигать только ногами, и терпи, парень.
Андрею все тяжелее было дышать в защитном костюме. Видимо, стеклянная пыль попала в воздуховоды респиратора. Но он знал, что полковник вспомнит о нем… и ждал.
Юрий Павлович вернулся через пять минут.
– Теперь с тобой. – Он принес из-за стеллажей картонную коробку. – Терпи, салага, это тебе не у компьютера сутками сидеть, это спецотдел. Видишь, на что напоролись? Или звездочку получишь, или инвалидность. Занемел?
Андрей сидел не двигаясь с момента, когда тарелка стала взрывной пылью.
Юрий Павлович рвал коробку на куски. Он опять стряхивал с рук невидимые осколки, только теперь во все стороны брызгали мелкие капли крови.
– Ты, Андрюха, как думаешь, дадут нам премию за риск? Я думаю – дадут. Не поворачивайся только, очень тебя прошу. Я же не виноват, что сообразил быстрее других. Я же привык анализировать нестандартные ситуации… Не двигайся, медленно вставай.
– Вставать? – Андрей боялся, что затекшие ноги не послушаются и подведут, не слушаясь приказа.
Андрей обошелся малой кровью. Порезы были поверхностными, хотя как только к осколкам прикасался пинцет, они уходили внутрь плоти, и приходилось рассекать мышцу шире, чтобы достать прозрачный и смертельный крохотный объект.
Андрею и Юрию Павловичу поручили дальнейшее расследование. Делу дали высокую степень секретности и широкие полномочия.
Коле Войнову досталось по полной программе. Замучившись, врач решил действовать кардинально. У Войнова срезали кожу, пораженную искрящимися осколками. Анестезия была такой же, как при пластических операциях, то есть местная, а область операции гораздо шире. Войнов терпел.
Через две недели шрамы затянулись, и нарос тонкий кожный покров. Военный хирург понимающе мычал, осматривал свою работу. Коля боялся просить зеркало.
– Ну что, Войнов? С тебя большие деньги причитаются. За особую пластическую операцию. Глянь.
Хирург щелкнул пальцами, и медсестра подала Коле большое зеркало. Выглядел Войнов лет на семь моложе своего возраста.
– Тебя повышение по службе ждет. – Хирург забрал зеркало. – Юрий Павлович хочет тебя в свой отдел взять. Пойдешь?
Коля Войнов отложил на кровать зеркало. Пальцы были забинтованы, мясо на них нарастало медленно. Хотелось, очень хотелось послать всех куда подальше. Но он не мог забыть, как полковник отослал его ребят в коридор, когда почувствовал опасность.
– Я с полковником… Куда угодно.
