Артур повел ее в зал для заседаний, где посередине стоял стол с крышкой из зеленого гранита с белыми прожилками. Из окон тринадцатого этажа здания корпорации Ай-би-эм река Киндл виднелась в угасающем свете дня узкой речушкой. Джиллиан позвонила Артуру накануне. Сказала, что им нужно обсудить одно дело, не уточняя какое, и закончила разговор еще одним извинением за грубость во время их последней встречи. Артур ответил, что этот инцидент забыт. По укоренившейся привычке он не придавал значения обидам, исходящим от женщин, а в данном случае даже винил себя в том, что вызвал у нее такую реакцию. Трудно ожидать от людей вежливости, когда намекаешь, что они были пьяницами или продажными.
Артур вызвал по телефону Памелу. Дожидаясь ее появления, спросил Джиллиан, работает ли она.
— Торгую косметикой в магазине Мортона.
— Ну, и как тебе там?
— Целыми днями произношу комплименты сомнительной искренности. Два раза в месяц получаю зарплату. Честно говоря, большая ее часть уходит на пополнение гардероба. Но чувствую себя компетентной. Косметика и одежда, пожалуй, единственное, в чем я хорошо разбираюсь, не считая законов.
— Ты всегда была очаровательной, — сказал Артур.
— Никогда не чувствовала себя очаровательной.
— О, там ты бывала царственной. Право же. Я обожал тебя.
Артур чувствовал себя словно школьник, стоящий возле стола учительницы, но его смущение лишь вызвало у Джиллиан беглую улыбку. Разумеется, «обожал» было не то слово. Увлечения Артура редко бывали столь невинны. Фантазии его были пылкими, страстными, снедающими. Большую часть жизни с тринадцати лет он примерно каждые полгода влюблялся в прекрасную, недосягаемую женщину, заполнявшую его сознание, словно мираж. Джиллиан Салливан, королева здания суда, обладавшая поразительной внешностью и отпугивающим умом, как нельзя лучше подходила для этой роли. Артур увлекся ею вскоре после того, как был назначен в ее зал. На заседаниях и совещаниях, находясь близко к судье, всегда утонченно одетой и сильно надушенной, он часто бывал вынужден класть блокнот так, чтобы скрыть начинающуюся эрекцию. Вряд ли он был единственным обвинителем, остро ощущавшим плотскую притягательность Джиллиан. Мик Гойя, как-то подпив в таверне у здания суда, наблюдал, как Джиллиан проходит мимо, холодная и изящная, как пальма. «Я бы стал трахать стену, — сказал он, — если б думал, что за стеной эта женщина».
Джиллиан даже после падения со своей вершины еще долго волновала Артура. Из-за своих неприятностей она сильно похудела, но выглядела гораздо лучше, чем несколько лет назад, когда Артур видел ее побледневшей, с испитым лицом. И теперь он был радостно взволнован ее появлением.
Вошла Памела и очень холодно, даже не улыбнувшись, пожала ей руку. Уже того, что эта женщина приговорила Ромми к смерти, было достаточно, чтобы Памела считала ее своим врагом. А когда Артур объяснил ей положение Джиллиан, она ужаснулась. Судья, бравшая взятки! Наблюдая за ледяными манерами Памелы, Артур понял, что Джиллиан должна часто вызывать такую реакцию, особенно появляясь в святилищах закона. То, что она приехала, было мужественным поступком.
Все трое сидели у торца гранитного стола, куда падали медно-красные лучи заходящего солнца. Артур сказал Памеле, что, видимо, их встреча десять дней назад заставила судью Салливан вспомнить какие-то подробности. Но Джиллиан открыла застежку сумочки.
— Думаю, вам следует это прочесть.
Она выложила на стол белый конверт. И еще до того, как придвинула его Артуру, он увидел в верхнем левом углу отпечатанный адрес редьярдской тюрьмы, а внизу написанный от руки номер камеры заключенного.
В конверте лежало письмо, датированное мартом этого года, написанное аккуратным почерком на двух желтых листах. Артур стал читать, Памела встала за его плечом.
Памела сжала плечо Артура, видимо, когда дошла до того, что сведения, которыми располагает этот заключенный, будут иметь большое значение для того, состоится ли очередная казнь. Он подумал, что нужно снова напомнить ей об осторожности. Ромми даже не упоминался в письме. И каких только розыгрышей не устраивали заключенные, буквально худшие люди на свете.
Джиллиан ждала их реакции. Артур спросил, вспоминается ли ей хоть как-то Эрно Эрдаи, но она покачала головой.
— И почему ты уверена, что он ведет речь о моем клиенте?
— Артур, я вынесла всего два смертных приговора, другого осужденного, Маккессона Уинго, казнили в Техасе много лет назад. К тому же его дело расследовал не Старчек.
Артур повернулся к Памеле, ожидая ликования, но она разглядывала конверт, в котором пришло письмо Эрдаи, сосредоточась, видимо, на почтовом штемпеле.
— Значит, вы получили его в марте? — Она смотрела Джиллиан в лицо. — И два месяца ничего не предпринимали?
Ее вызывающий тон удивил Артура. Памела обычно держалась в присущей ее поколению манере, со сдержанным дружелюбием. Это означало — ничто в жизни не стоит нервотрепок.
— Теперь все мы здесь, — мягко сказал Артур. Однако Памела определенно была права. Джиллиан слишком долго решала, что делать с этим письмом.
— Я восприняла его всерьез после нашей встречи, — сказала Джиллиан Артуру.
Памелу это не удовлетворило.
— Но так и не съездили туда повидать этого человека?
Джиллиан нахмурилась.
— Это не мое дело, мисс.
— А смотреть, как казнят невиновного, — ваше?
— Перестань, ради Бога!
