нас по очереди отвыпил за здоровье каждого и всех собравшихся, потом мы выпили сообща, или вместе, а потом начали танцевать и петь, бить в барабаны и хлопать в ладоши, и веселье кончилось только под утро, как и полагается Заздравному торжеству. В ночь торжества я с удивлением обнаружил, что многие духи из Десятого города могут расколоться при танцах напополам, чтобы составилась танцевальная пара, а в следующем танце сливаются воедино, будто они и не думали раздваиваться.
Когда Заздравное торжество завершилось, именитые горожане разошлись по домам, но брат еще долго получал поздравления от духов, которые живут не в городе и поэтому пропустили Заздравное торжество. Как только гости ушли домой, я признался брату, что падаю с ног – мы ведь не спали всю ночь напролет, – и он открыл запасную комнату, застелил постель небывалыми покрывалами, потому что таких замечательных не бывает, а если и попадаются, то у знатных духов или, может, еще у Сверхдевы, с которой мы разошлись из-за нашего сына. Я лег и проспал до двух часов дня, а когда проснулся, принял братову ванну – он разрешил мне принимать ее, как мою, – хорошо поел и прекрасно выпил, потому что у духов хорошая еда никогда не обходится без прекрасной выпивки, а потом брат поведал мне о себе – с тех пор, как он принял в нашем городе смерть:
– Я долго искал после смерти город, истинно подходящий для Христианских деяний, – пока не добрался до Десятого города, который сразу же показался мне подходящим, хотя это я к нему подошел, а он-то стоял, как обычно, на месте. Он стоял на месте, но был подходящий, а я при жизни был ревностный прихожанин, или Христианин Методистской Церкви, так что все здесь прекрасно сошлось, и я предназначался для служения Христианству до Судного, или Последнего, дня, а раньше этого Последнего дня меня уже не постигнет вторичная смерть. Нашедши место, я решил сам в себе отправиться к Е. В. Королю Леса Духов, чтобы получить королевский указ на введение Христианства в Десятом городе. Е. В. Король после нескольких встреч согласился обсудить мой запрос на Совете среди Своего Величества и Старейшин. После обсуждения указ был выдан, и я вернулся в Десятый город, выбрал хороший участок земли и построил первую городскую церковь – если в футах, то 90 на 70. Крыша у церкви была из коры, потому что железных листов не нашлось, а над главным входом я написал так: МЕТОДИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ ДЛЯ ПРИХОЖАН ИЗ ЛЕСА ДУХОВ. Надпись я сделал древесным соком, потому что краски в городе не было, а стены внутри мне пришлось разрисовывать особой смесью из листьев с водой – но листья, конечно, я растолок в порошок, а потом уж развел порошок на воде, чтобы получилась цветная смесь, или краска для разрисовки стен. Пока я строил первую церковь, один горожанин пустил меня в дом, чтобы я жил у него по аренде, а мое жилье, где у нас было празднество, мне помогли возвести друзья – юные духи Десятого города. Когда строительство церкви закончилось, я вышел на улицы с гулким поленом и принялся бить по нему, как в колокол, чтобы привлечь городских прихожан для объяснений, зачем им церковь.
В воскресенье – первое воскресенье духов, когда они посетили христианскую службу, – я обнаружил, что в церковь явилось только двое молодых прихожан, а всего обитателей Десятого города было 4 000 000 жителей. Но они ничего не знали про бога, или не верили, что он сотворил их вместе с другими божьими существами, а верили только в свое превосходство над всеми земными тварями и созданьями. Я сослужил им христианскую службу, которая завершилась к 11-ти часам, но вечером церковь открывать не стал, хотя и мог бы созвать горожан стуком по пню с огромным дуплом, потому что дупло звучало, как колокол, и от пня до церкви было недалеко. В понедельник я приступил к широкой кампании – начал ходить по домам горожан, чтобы подвигнуть их к Христианской жизни, – и так служил до самой субботы. Зато в воскресенье на утренней службе у меня собрался прекрасный приход: 50 старых, 38 юных и 45 малолетних духов, или 50 + 38 + 45 = 133 прихожанина, и я возрадовался великой радостью. Когда в 11 служба закончилась, я объявил, что дети и юноши могут собраться к двум часам дня в Воскресную школу для всеобщего обучения; да и тем из взрослых, кто захочет прийти, будет сказано «Добро пожаловать». В школу собралось немало учеников – общим числом до пятидесяти семи. Правда, вечерний приход на службу был небольшой – 48 духов, – потому что жители Десятого города ходят по вечерам кормиться на фермы.
Через шесть месяцев после открытия церкви я перевел туда же и школу, чтобы учить малолетних духов чтению, письму и Священным писаниям, которые стали главным предметом. Но в городе не нашлось ни писчей бумаги, ни мела, ни досок для классных занятий, и вот я вырубил кусок коры с большого дерева, чтоб кора была плоской, площадью 4 квадратных фута, а для грифельных досок – 20 кусочков, площадью по квадратному футу каждый, и вместо мела раздал угольки, чтобы ученики писали задания. Но поскольку церковь по будним дням использовалась у нас как Воскресная школа, а по воскресеньям – как Христианский храм, то я построил еще одну церковь с помощью прихожан и воскресных учеников, потому что школьники за неделю учебы нарушали в церкви Христианский порядок, и я решил обучать их в школе, под которую приспособил свою первую церковь. Лет через пять у нас появилось больше 50-ти духов-учителей, и каждое утро в школу являлось до девятисот малолетних духов. Когда малолетние духи повыросли, или успешно кончили школу, многие из них стали учителями, а я построил в Десятом городе и окрестных селениях 1000 церквей с большой Вечерней школой при каждой, так что город обернулся столицей, где ежегодно заседает Собор во главе со мной, или главным епископом. А между ежегодными заседаниями Собора я надзираю за школами и церквами, чтобы контролировать работу учителей, школьных инспекторов и церковных служителей, которые трудятся по навыкам и обычаям, данным им всем с моего позволения. В свободные от главенства и надзирательства дни я наставляю выпускников наших школ в землеустройстве, строительстве городов и первой помощи при несчастных случаях – из всех возможных медицинских наук мне удается наставлять моих подопечных только в первой (санитарной) помощи, потому что я не учился на врачевателя и вот не могу дать им точных знаний, как врачевать болезни до излечения.
Мало-помалу я наставил и выучил многих духов Десятого города, а едва они начали успешно трудиться, предложил им заново перестроить город, и отцы города, или старейшины, охотно приняли мое предложение. Когда перестройка города завершилась, он сделался современнейшим и прекраснейшим городом из всех, какие есть в Лесу Духов. Только вот больницы ему не хватало, потому что не было опытных врачевателей…
На другое утро мой двоюродный брат показал мне Десятый город воочию – я видел дома современных стилей, школы, церкви и много больниц. А когда я спросил у него про больницы – дескать, у них ведь нет врачевателей, – он сказал: «Ты знаешь мою жену?», и я ответил ему, что знаю. Но он возразил: «Не знаешь, а только видел» – и вкратце поведал ее историю:
– Она уроженка Зулусской страны – родилась и выросла в маленьком городке, который стал процветающим и громадным, когда ей пришлось безвременно умереть. Она была образованной девушкой – кончила школу с большим отличием, и отец решил послать ее в Англию, где из незрелых студентов-медиков делают зрелых и знающих врачевателей. Вот, значит, выучилась она врачевать, вернулась в город своего отца и на следующий же день попала в аварию, которая завершилась для нее смертью. Она скончалась от гибельных ран, спешно ушла из родного города, долго скиталась то там, то сям, потому что мертвым не место среди живых, а потом добралась до Десятого города, где мы женились друг на друге как мертвые, или заключили смертный союз. Мы-то женились друг на друге как мертвые, но жена до смерти была врачевателем, а в Десятом городе для полной столичности только и не хватало что городских больниц, и вот жена учредила больницу, сделавшись Управляющей медицинским обслуживанием. С тех пор мы построили много больниц, а жена обучила научному врачеванию несколько тысяч духев и духов.
Я выслушал брата и спросил его:
