парикмахерской, либо в ателье, закройщиком. Но и там фотографическое изображение симпатичного молодого человека видели впервые.
Рифат пришел в отчаяние. И начал хватать за рукава прохожих, тыкать в нос фотографию, нервничать. Те отрицательно качали головами: нет, никогда. Наконец один все же узнал. Но ничего полезного сообщить не смог: так, просто где-то и когда-то видел и случайно запомнил. Потому что странный какой-то.
Можно было, конечно, пойти в паспортный стол. И наплести провинциальным дурам что-нибудь про МУР, про столичных сыщиков, которые с ног сбились, разыскивая серийного убийцу. Однако для этого надо было, чтобы Андрей отпечатал какое-нибудь удостоверение.
«Все мы сильны задним умом», – грустно пошутил Рифат.
И тут его осенило: библиотека! Читательские формуляры! С адресами и прочими сведениями. Да и список прочитанных книг мог рассказать о многом! А Женечка в библиотеку должен был похаживать. Поскольку был вполне начитан для своего социального положения. Не только любил Уайльда, но и знал Харитонова, своего тезку.
И с цветами, шампанским и громадной коробкой конфет рванул в храм культуры и духовности.
Успел вовремя. Раскрасневшийся женский коллектив уже готов был перейти от задушевной застольной беседы к еще более задушевному застольному песнопению.
– Как же! – с готовностью отозвалась шатенка неопределенных лет. И, рассмотрев объект, интересовавший Рифата, мгновенно все поняла и потеряла интерес к слишком хорошо пахнувшему мужчине. – Как же! Женечка Пономарев! Только он не читатель вовсе, а наш сотрудник. Правда, уже год, наверно, как куда-то исчез. Видимо, решил, что на одну пенсию проживет.
Рифат был ошеломлен! Речь шла не о пенсии по инвалидности, а о самой что ни на есть – общенародной! Оказалось, что Женечка – специально проверил, попросил, чтобы личное дело показали – родился в 1937 году. И, стало быть, ему было 68 лет.
И вот тут уж его допрашивали. Крепко-накрепко привязав к стулу. Но тщетно. Ни в чем не сознавался и лишь тупо повторял: меня оклеветали, суки, потому что я гомосексуалист, они специально подстроили, суки, потому что я ими брезговал...
Однако сути это не меняло. Было ясно, что это вампир. Энергетический. Целый год высасывал из них своим ненасытным анусом жизнь и здоровье. И, судя по всему, не из них первых. Потому-то так и сохранился.
Упырь!
Мразь!
Скотина!
Ублюдок!
Нашли в Интернете нужный сайт. Анти-вампирский. Который подтвердил их предположения. Нужен осиновый кол. Нужен молоток. Нужен момент, когда Скорпион язвит себя в третью фалангу хвоста, отчего сосцы Девы начинают кровоточить.
При помощи прилагавшейся диаграммы вычислили, что нужный момент наступит завтра, в день Великой Октябрьской социалистической революции. Ровно в четыре часа пополудни.
И легли спать. Утвердившись в намерениях.
И успокоились. Хоть никто так и не сомкнул глаз.
И встали затемно.
И приготовили все необходимое.
И ждали урочного часа, не обращая внимания на мольбы обреченного.
И дождались.
И исполнили.
Женечка отошел, на прощание всхлипнув как-то совершенно по-детски. И тут же, испустив ослепительное сияние, от которого кожу четырех экзорцистов начали колоть электрические иголки, стал стремительно увядать. Словно бутон прекрасной розы, опущенный в серную кислоту. И вскоре превратился в омерзительного старика, покрытого дерьмом переваренного времени.
А в радиусе пятидесяти километров внезапно зацвели яблони – нежным подвенечным цветом. И журавли, взвизгнув над Средиземным морем тормозами, развернулись на север и потянулись к родным гнездовьям. Чтобы дать жизнь новому поколению. Которое будет намного счастливей своих родителей, выжатых, словно лимон, использованный для коктейля улыбчивым человеком, поставленным судьбой и историей за стойку гей-бара.
В окрестных городах и селах этот природный феномен был воспринят как знамение того, что курс на возрождение истинных советских духовных ценностей, по которому решил направить страну далекий Кремль, верен. И новое поколение, которое придет по нему к заветной цели, будет намного счастливей свих родителей, выжатых, словно лимон, использованный для коктейля улыбчивым человеком, поставленным судьбой и историей за стойку гей-бара.
Что же касается четверых героев этого аллегорического повествования, то в их жизни абсолютно ничего не переменилось. Энергия, исторгнутая ими из смазливой жопы Женечки Пономарева, не вернула им ни молодости, ни здоровья. Ибо время может двигаться вспять лишь в сказках. А какие уж тут, к чертовой матери, сказки? Тут реальность, абсолютно голая реальность, хоть и изображенная в извращенной аллегорической форме!
Но на этом история не закончилась. Потому что в этой стране заканчиваться могут только хорошие истории. А эту к таковым отнести невозможно. Через год страшная болезнь свела в могилу всех четырех друзей. Все умерли в один день в страшных муках, вознося к небесам не слова покаяния и не мольбы о загробном снисхождении, а хулу Женечке Пономареву.
Вскоре в дом, расположенный на живописном берегу Волги, въехал новый хозяин – режиссер областного драматического театра. Звали его Арнольдом. Вполне подходящее имя для человека его профессии. И как-то раз, разбирая рухлядь, оставшуюся от прежних жильцов, Арнольд наткнулся на фотографию прекрасного юноши. Юноша был настолько прекрасен, что Арнольд увеличил его изображение, сделав два портрета – «прекрасный» и «безобразный», искусственно состаренный при помощи хитроумной компьютерной программы. Так в репертуаре театра появился аншлаговый спектакль «Портрет Дориана Грея».
На премьере, когда актер, загримированный под прекрасного Женечку Пономарева, вонзил нож в «безобразный» портрет, в зале от разрыва аневризмы скончался один из зрителей. На следующий день жуткая история с аневризмой в точности повторилась. Через две недели стало ясно, что внезапная смерть постигает не случайных людей, а гомосексуалистов. Еще через две недели в областном центре сложилась причудливая традиция. Ежевечерне на «Дориана Грея» стали приходить семеро заранее договорившихся гомосексуалистов, одного из которых увозили из зрительного зала в морг. На основании чего Арнольд внес в название спектакля дополнительную смысловую нагрузку: «Портрет Дориана Грея, или Русская рулетка». Название получилось максимально точным, бьющим без промаха.
Истребитель русской духовности
Лев принадлежал к четвертому, вырождающемуся, поколению литературной династии. Впрочем, и его многочисленные предки крупных звезд с неба не хватали, довольствуясь шелухой от подсолнечника. Один прадед шустро бегал за водкой для Есенина и пару раз отсиживал вместо великого крестьянского поэта в полицейском участке, благодаря чему попал в комментарии мюнхенского издания «Москвы кабацкой». Второй прадед прославился тем, что две недели укрывал от НКВД в дворницкой поэта Гумилева, что, впрочем, кардинально проблему не решило. Деды же и бабки Льва стояли у истоков создания такого фундаментального эстетического явления, как социалистический реализм, воспитывая нового читателя и гражданина скорее не уменьем, а числом и толщиной романов на морально- производственную тему.
В том же самом русле развивалось и творчество родителей, а также многочисленных дядьев и теток, которые хоть и выстаивали годами в издательских очередях, произвели тем не менее в общей своей массе 39 миллионов 405 тысяч экземпляров книжной продукции. В своей сумме они охватывали весь спектр надуманных социальных проблем и псевдочеловеческих отношений, искусно сконструированных родителями родителей, а также дядьев и теток Льва. Сконструированных из ограниченного набора ложных рефлексов, которые, существуй они в действительности в реальной жизни, очень скоро полностью искоренили бы и человеческое общество, и человека как биологический вид.