– Не могу, – ответил Танцор. – При таком раскладе не могу. Сам стреляй, если можешь. Но все же давай вначале выслушаем. Что у него там.
Следопыт хотел, но не мог. Потому что до этого стрелял лишь по фанерным мишеням. Ему необходим был лидер. И тогда бы уж он полоснул очередью по падающему телу.
Маньяк подошел.
Танцор и Следопыт во избежание всяческих фокусов держали стволы наперевес.
Смотреть вблизи на себя, – именно на себя, поскольку Маньяк полностью соответствовал представлению Танцора о своей внешности, – было неприятно. Гораздо неприятней, чем наблюдать себя, дающего интервью – в прошлом у Танцора было и такое – какой-нибудь культурной телепрограмме. Тем более, что этот второй Танцор был сумасшедшим, от которого следовало ожидать всего, чего угодно.
– Наконец-то, – начал он, – наконец-то все кончено!
– Да, – сказал Танцор просто и внятно. Не как судья, интригующий при помощи параграфов, пунктов, подпунктов и комментариев, а как бесхитростный присяжный заседатель. И не стал продолжать дальше. Всем все было и так ясно.
– Нет, нет, не в этом смысле! – вскричал Маньяк. «Тоже ведь, сука, актер!» – подумал Танцор.
– Не в этом смысле! Это конец игры! Вы победили!
– В этом мы не сомневаемся, – съехидничал Следопыт.
И Маньяк начал торопливо рассказывать о том, какой же козел этот Сисадмин. Как же он его достал. Как же глумился все время. И как он счастлив, что теперь совершенно свободен.
– Конкретней, – прервал его Танцор, которому этот спектакль начал надоедать. – Говори конкретно и доказательно. А уж потом мы будем решать, что с тобой делать.
Маньяк начал говорить конкретно.
Суть игры заключалась в том, чтобы либо Танцор с друзьями сорвал лимон, либо весь лимон взял себе Маньяк. Для этого он должен был продержаться восемьдесят дней и замочить не менее двадцати человек.
Задача же Танцора состояла в том, чтобы определить происхождение самой первой головы. Которая находится тут, в могиле. И не только определить, но и предотвратить её извлечение из гроба. Танцор справился с задачей. И сегодня, или в крайнем случае завтра, ему начислят выигрыш.
– Так что вот вам сумка с инструментами. И мы по-хорошему расходимся, – закончил гнать туфту Маньяк.
– Да ты, я смотрю, совсем за дураков нас держишь! – сказал Танцор и очень убедительно перенацелил стволы с ног на живот Маньяка. – Завтра же, если уже не сегодня, опять за старое примешься. Ведь лимон-то терять, наверно, очень не хочется?
– Да ты что, Танцор! Во-первых, лимон уже твой. Мне абсолютно ничего не светит. Во-вторых, меня этот ублюдок очень хитро закодировал. Ведь сейчас я абсолютно здоровый человек. И с головой все нормально. Но стоит разрыть могилу, отрезать голову – и всё! Включится механизм безумия, и меня уже сможет остановить только пуля!
– Танцор, ведь врет же всё! – вмешался Следопыт. – Надо мочить. И тогда наверняка будет всё!
– Да никуда я от вас не денусь! Ведь я, после головы этой самой, становлюсь роботом. Думаете, почему вы меня там, в лесу, бессчетно мочили, а я каждое утро шел и шел навстречу своей смерти?! Почему? Мне это приятно, что ли, было? Так что в любой прекрасный момент, если что, вы меня будете поджидать в нужном месте в нужное время. Например, на Лубянке. Или в Нескучном саду.
Это было похоже на правду. И Танцор начал колебаться.
В конце концов опустил стволы вниз.
– Танцор! – взвился как ошпаренный Следопыт. – Ведь он же дуру гонит! Мочить надо! И весь разговор!
– Мочи, – тихо сказал Танцор. Потом взял у Маньяка сумку.
– Да, – спохватился он, – неувязочка получается. Мы на кон свои жизни ставили. А тебя, значит, на все четыре отпустят?
Вопрос был очень точный. Маньяк испугался. Явно испугался, хоть и попытался скрыть это, взять себя в руки.
– Так кто вы! И кто я! У вас тут всё налажено. Живете нормально. Бабки есть. Жилье есть. Меня же только что сюда засунули. Ни хрена и ничего. Куда мне сейчас? Воровать? Мешки таскать, по десятке за тонну? Кровь сдавать? У меня же никого и ничего! Так что это будь здоров какое наказание.
– Ладно, иди, – сказал Танцор. – Только двигай куда-нибудь подальше от Москвы. В Питер, в Ростов, в Самару, в Тамбов. А то, если как-нибудь случайно тебя встречу, могу и не выдержать.
На том и разошлись. Несмотря на решительный протест Следопыта.
АППЛЕТ 102.
НА ДУРАКАХ ВОДУ ВОЗЯТ
Дома первым делом, даже не скинув мокрую одежду и не вымыв рук, настучали письмо Сисадмину. С сообщением об окончаний всей этой бодяги и с требованием немедленно заплатить причитающуюся призовую сумму.
Молча, куря сигарету за сигаретой, прождали полчаса. Мрачно пошли обедать. То есть резать колбасу кружочками, класть её на ломти хлеба, откусывать, жевать и запивать чаем. И опять молча. Потому что с каждой минутой в душах крепло ощущение, что Маньяк наколол их как последних кретинов. Однако сказать об этом вслух было страшно.
