– Да, – ответил тот испуганно. Что было нормальной его реакцией не только на Танцора, но и на весь окружающий мир.
– Надеюсь, ты трахаешь там у себя какую-нибудь грамотную медсестру?
– Сейчас нет.
– В данный момент? Или как?
– В данный момент. А что такое «грамотная»?
– Ну, которая может не только перевязки делать и клизмы ставить. Есть у тебя такая, которая была бы к тебе особо расположена?
– Есть. А что надо-то?
– Слушай внимательно. Возьмешь у неё два шприца и две ампулы снотворного. Чтобы в ампуле была доза на четыре-пять часов. Понял? Но чтобы человека при этом не угробить. Сделаешь?
– Постараюсь, – без всякого энтузиазма ответил Евграфов.
– Нет, дорогой, ты не постараешься, а сделаешь! От этого очень многое зависит. В том числе и твоя жизнь. Понял?
– Да, понял. Но что я ей скажу?
– Соври что-нибудь. Например, про дядюшку, который часто впадает в бешенство. Еще что-нибудь… В общем, действуй! Сегодня должен мне передать. Во что бы то ни стало!
Затем срочно был вызван Следопыт. Как объяснил Танцор, «для тренировок».
Тренировки оказались на редкость шумными. Стрелка, проснувшись, услышала доносящиеся из соседней комнаты подозрительные звуки. Вначале решила, что это воры. Потом поняла, что воры вначале должны были бы связать её, а потом уж безбоязненно сопеть, ронять на пол предметы, топать по- лошадиному.
В общем, картина, которую она обнаружила, подкравшись на цыпочках, превзошла все её ожидания. Танцор и Следопыт стояли лицом к гардеробу и ожесточенно молотили ребрами ладоней по дверцам. Словно отмороженные каратисты.
– Эй, друзья, не устали еще? – участливо спросила Стрелка, встав в дверном проеме, словно воспитательница старшей группы детского сада.
– А, это ты, – сказал Танцор, тяжело дыша. – Мы вот тут тренируемся. Завтра – в бой.
– Ну, ну, – неопределенно сказала Стрелка, то ли одобрительно, то ли, напротив, с язвительным скепсисом. И пошла умываться.
Вернувшись с чашкой кофе в руке, тут же её выронила. Потому что Следопыт недвижимо лежал на полу, а Танцор делал ему что-то типа искусственного дыхания.
– Ты, че, блин, озверел совсем? – зашипела Стрелка.
– Да вот, сработало. Все по теории, – начал оправдываться Танцор, не прекращая реанимационного мероприятия. – Точно по сонной артерии.
– А нельзя было на ком-то другом проверить, изверг?!
– На тебе, что ли?
Осколки чашки валялись на полу. Поэтому нечем было плеснуть ему в морду. А идти в кухню было лень. Тем более, что Следопыт уже начал приходить в себя.
– Ну, – спросил Танцор, – ничего?
– Ничего, – ответил Следопыт. – В общем-то, и боли никакой не было. Отрубился и все.
– Это хорошо, – сказала Стрелка, – а то бы мы с тобой сейчас его мудохать начали. Ишь, козел, руки распустил.
– Ладно, всё нормально, – сказал Следопыт, поднимаясь с пола. – Тяжело в ученье, легко в госпитале на излеченье.
Затем Танцор позвонил Василию. Велел в 7 утра быть верхом на жигуле у подъезда.
– Чтобы как штык! – строго сказал Танцор. Хотя это было совершенно излишне. Василий относился к тому роду надежных людей, которым легче умереть, чем подвести товарища.
В семь часов Танцор взял у Евграфова медикаменты. До восьми чистили и смазывали оружие. После чего стали ждать завтрашнего утра.
АППЛЕТ 33.
СМЕРТЬ ДЕПУТАТА
Наступило 1 июня 2002 года.
В половине девятого все уже были расставлены по номерам.
Стрелка, умытая и благоухающая зубной пастой «Ак-вафреш», от которой зубы во рту вырастают в два ряда, сидела у монитора. Дожидалась, когда Камышников перечислит деньги на счет Следопыта.
Василий сидел в жигуле у поворота к дому Камышникова. И тренировался, тыкая правым указательным пальцем в кнопки Стрелкиного мобильника.
Танцор и Следопыт стояли на сороковом километре Ленинградского шоссе. Нервно куря и посматривая на часы.
В 9.02 позвонила Стрелка. И сказала, что банковская операция проведена успешно.
