заниматься комендантскими делами, он, Баженов, сменит одежду, умоется, поест, а уж после этого выслушает подробности. Пусть уж дежурный распорядится, чтоб принесли поесть.
Баженов не утерпел и взял перевернутую книгу.
— «Граф Монте-Кристо», — громко прочел он. — А как насчет Устава гарнизонной службы?
— Проработал! — засмеялся Ольховский.
Баженов сбросил одежду, покряхтывая от удовольствия, обтерся холодной водой, побрился и наконец-то почистил зубы. Усталость как рукой сняло: легкий запах мыла, одеколона, зубной пасты, эти спутники пробуждения и нормального утра, творили чудеса. Баженов надел свежее белье, чистую одежду и взялся было за обувь, когда заметил у кровати пару новеньких шевровых сапог.
— Чьи здесь сапоги? — крикнул он.
— Богун принес, говорил — ваши.
Баженов надел их. Легкие, по ноге, очень удобные!..
— Богуна ко мне!
_ Богун с вечера выбыл для выполнения вашего задания и еще не явился.
— Моего задания? — удивленно повторил Баженов, входя в кабинет.
Ольховский хотел объяснить, но Баженов отмахнулся — ладно, потом! — и взял дневник дежурного по комендатуре. Он требовал, чтобы записи велись регулярно и по дневнику можно было бы и без дежурных узнать, когда, где и что произошло.
Судя по дневнику, позавчера дежурил Бичкин, но его подписи, свидетельствующей о сдаче дежурства, почему-то не было.
— Коля, вы что же — один дежурили с позавчерашнего утра? Почему майор не передавал вам дежурства по форме? Сейчас же вызовите ко мне майора Бичкина!
— Майор Бичкин не совсем здоров. Спит он, — лейтенант был явно смущен.
Баженов заставил его доложить, ничего не скрывая. Оказывается, Бичкин, как только Ольховский сдал батальон, оставил его подежурить вместо себя до вечера. Вечером он отправился вместе с майором Свешниковым в город, проводить беседу, пришел поздно. Вчера днем заходил подменить, вечером опять ушел с майором Свешниковым на встречу с населением и явился только на рассвете, хмельной. Поднял комендантскую роту по боевой тревоге, собирался вести ее в бой. Его еле угомонили, и сейчас он спит.
— Подымите, окатите холодной водой, дайте четыре капли нашатырного спирта в чашке воды.
— Товарищ комендант, давали, только чуть-чуть помогло… Снова уснул. Ну что с хмельного спрашивать?
— А кто отменил боевую тревогу? Майор Свешников? — Я!
— А майор Свешников?
— Доставил Бичкина. Они приехали вместе. Сейчас тоже спит.
— Понятно, — машинально сказал Баженов, но ему было отнюдь не понятно, как это Свешников мог допустить, чтобы Бичкин так налился.
— Свешников явился тоже во хмелю?
— Я бы не сказал. Навеселе немного.
— Сдадите мне дежурство, а когда отправитесь спать, предупредите дежурного по роте и часовых: как только майор Бичкин проснется — сейчас же ко мне. И майора Свешникова тоже. Теперь объясните, какое мое задание ушел выполнять Богун?
Лейтенант Ольховский начал издалека:
— Сюда пришел боец из госпиталя, разыскивал свою часть. Документы у него были в порядке. Вышел этот боец, встретил бойца из комендантской роты и начал спрашивать, не примут ли его, хорошо ли кормят и прочее. Уговорил дать посмотреть ему «одним глазком», как живут: это, мол, и решит вопрос, так как с комендантом он знаком. Тот показал. Когда об этом узнал Богун, то приказал привести этого бойца; а боец уже ушел за вещами. Обещал через час вернуться. Богун — ко мне, спрашивает, каков из себя этот боец. Невысокий, молодцеватый, говорю, ярко выраженный блондин. Богун говорит: сяду на мотоцикл, поеду разыскивать «бравого солдата». Так и скажите коменданту: «бравого», он знает его. А тем временем, говорит, ищите «штуковины». И умчался. Я, признаться, так и не понял: какие такие «штуковины»?
— Кроме майоров, всю роту соберите по боевой тревоге во дворе.
Когда рота построилась, Баженов показал картонный цилиндр радионаводчика, объяснил новичкам, как он действует, и приказал разыскивать такие «штуковины» или похожие на нее в доме, в соседних домах.
Нашли. Здесь же, во дворе. В прикрытом досками колодце подвального окна. Вторую — в ротной спальне, куда «бравый» заглядывал «одним глазком». Обыскали и соседние дома; нашли в одном. Радист «оперировал» находки.
Баженов приказал сообщить во все части, находившиеся в городе: пусть ищут.
В дневнике дежурного была запись о посещении группы женщин во главе с Оксаной Михайловной Солодухой. По-видимому, опять насчет суда над Мюллером. И почему до сих пор нет следователя из трибунала? Или Свешников не доложил? Ну, пусть только проснется!
Баженова беспокоило долгое отсутствие Богуна. Он послал машину с двумя автоматчиками по всем постам — узнать, не видели ли Богуна…
В общем, снова началась «страда комендантская».
— Майор Бичкин по вашему вызову явился! — Он стоял перед столом вытянувшись, не шатался. Баженов внимательно вглядывался в лицо Бичкина, стараясь определить, совершенно ли он трезв.
— Доложите, какие чрезвычайные обстоятельства вынудили вас заставить лейтенанта Ольховского дежурить почти двое суток. Почему вы, мой заместитель, явились вчера вечером вдребезги пьяным, подняли роту по боевой тревоге?
— Виноват! — Глаза Бичкина были устремлены на него, черные, большие, незнакомые, и Баженов не мог избавиться от ощущения, что майор смотрит словно сквозь него, в пространство.
— Вы еще пьяны или протрезвились? — еле сдерживаясь, тихо и как можно спокойнее спросил Баженов.
— Трезв.
— Пройдите, пожалуйста, по одной половице!
Майор пошел, неуверенно, пошатываясь, и чуть не упал.
— Идите в свою комнату и проспитесь. Потом поговорим. Командование ротой передайте лейтенанту Ольховскому.
— Товарищ комендант!
— Кругом!
Майор Бичкнн повернулся по-уставному и пошел к двери. Он забирал все правее, правее, наскочил на угол изразцовой голландской печи, сильно ударился лицом, чуть не упал и, шаря руками как слепой, двинулся к окну.
— Бичкин, что с тобой? — с ужасом воскликнул Баженов. Он подбежал к нему, взял его за руки, подвел к креслу и усадил. Майор был бледен. При ударе он содрал кожу на горбинке носа. На лбу была ссадина.
— Ты что, не видишь?
— Вижу… только плохо… как в дыму… Просплюсь, все пройдет
— Сейчас же отправляйся в госпиталь! Где и у кого вы пили?
— Да у тех же, уже знакомых тебе трех красавиц. Прости. Больше не повторится. Виноват. Свешников затащил. Пить заставлял, а он выпил не больше четвертинки.
— Адрес?
— Хочешь сам? Просплюсь, поедем вместе.
— Адрес! — Баженов выругался.
— Садовническая, семь. Дом сгорел, живут во флигеле, во дворе.
Как Бичкин ни протестовал, его отвезли в госпиталь.
Записка военврача Равича гласила: «Отравление метиловым спиртом. Сделал промывание желудка и прочее. Надежды нет».
Следом отправили в госпиталь и майора Свешникова. Диагноз был таким же мрачным: тоже
