шуточки, а мне-то чего с ней теперь делать? Что-то не хочется оставлять ее на кухне с этим боровом.
– Отнеси в третью комнату слева. Это ее комната.
Беловский взвалил креолку на плечо, осторожно открыл дверь, посмотрел по сторонам, прокрался в комнату Джулии и бережно положил ее на кровать. Только он собрался покинуть девичьи покои, как из соседней комнаты, услышав незнакомые шаги, выскочила старая негритянка:
– Что с Джулией, что с моей девочкой! – запричитала она – Что ты с ней сделал!
– Ничего страшного, мэм, у нее обморок… Она спит…
Негритянка отодвинула Михаила и склонилась над кроватью, прикрыв половину ее огромным круглым задом.
– Джулия, Джулия, что с тобой! – теребила она девушку, стараясь привести ее в чувство.
Она трубила довольно громко, так, что Беловский не на шутку обеспокоился – как бы не сбежались люди. Поэтому он, оценив на глаз массу негритянки, достал из кармана нужную ампулу, помялся немного, прицелился, смущенно отвернулся… и шлепнул ладонью с зажатой между пальцами ампулой по ее солидному крупу. Негритянка от неожиданности подскочила, соображая, как реагировать на такую выходку, но пока думала, успокоилась, почувствовала сладкую усталость, присела, прислонилась к спинке кровати и уснула в этой же позе.
– Да-а-а-а… ну ты гигант! Да ты представляешь просто страшную опасность для женщин любого возраста, Беловский! – хихикнула Изволь.
– Тьфу! – сплюнул он, – самому от себя противно…
– Ничего-ничего… продолжай в том же духе! Там еще горничная и прачка есть. Ты как к прачкам относишься?
– Так же как и к горничным.
– Ну, гусар! Ну, гусар! Прям не американский летчик, а уездный специалист по прачкам и горничным!
– Угу, люблю, когда они умолкают на время. Погоди, я и до тебя доберусь. У меня ампул еще много…
– Молчу, молчу! Умолкаю, под неизгладимым впечатлением увиденного…
Электрик Фадлан
– Как ты долго! – воскликнул Коэн, когда Михаил, наконец, вернулся в его апартаменты.
– Зато тихо.
– Принес ампулы?
– Да, все в порядке. Внутренняя охрана обезврежена, повара я застукал с ядом в руках, и он случайно получил от меня лошадиную дозу снотворного. Еще обезвредил горничную и какую-то негритянку.
– Это – посудомойка – ее приемная мать.
– Итого: было двадцать четыре, минус шесть, осталось восемнадцать человек.
– Я звонил шейху…
– Ну и что он говорит?
– Ничего он не говорит. Он не хочет говорить. Секретарь отвечает, что у него какая-то сыпь, и он лежит в лечебной ванне.
– Тоже врет?
– Не-е-ет, Миша, это не вранье. Это – приговор мне.
– Ну, положим, для нас это не новость. Да и повар уже все подтвердил.
