– Это когда православных на Руси убивать повсеместно будут и церкви сокрушать?
– Да, батюшка, в то самое время упек этот гений злобы нашего отца Варсонофия! – скорбным голосом подтвердил Саня.
– Ай-ай-ай! Спаси Господи и укрепи силы его в час лихих испытаний! Однако лукавый заговорил нас! Как ловок! Давай-ка читай «Да воскреснет Бог!»
Михаил насторожился. Или бесы настолько хитры и ломают перед ним комедию или он ничего не понимает. Но от прочтения молитвы, подумал он, в любом случае хуже не будет. И он бодрым голосом, чеканя каждую фразу, как залпом главного калибра, вдарил по растерявшемуся и смятенному противнику:
– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих: радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятаго Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго и поправшего силу диаволю, и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякаго супостата. О Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь.
Воцарилась тишина. Беловский осматривал сокрушенные позиции врага, как Наполеон поле Аустерлица. Троянцы забыли про оборону приборчиками и уставились на него. Батюшка отвесил нижнюю челюсть и так и замер. Саня вперился глазами Мишке прямо в рот, как будто увидел в нем ежа.
– Перекрестись… – выдавил он.
– Развяжи руки, тогда перекрещусь. И вас всех тут так перекрещу! Мало не покажется!
Троянцы переглянулись. Батюшка громко сглотнул. Саня приказал:
– Возьмите его все вместе за левую руку, а правую чуть ослабьте, но не развязывайте до конца.
Троянцы вцепились в левую руку Михаила так, что затрещала одежда, а правую освободили настолько, что можно было покачать рукой на расстоянии десяти сантиметров. Саня скомандовал:
– Приготовились! Все готовы?
– Готовы! – ответили троянцы.
Отец Киприан встал с пола, взял икону Спасителя и поднял над собой:
– В руци твои, Господи, предаю души наши! Ты же нас защити, сохрани и живот вечный даруй нам, Аминь!
Саня еще раз осмотрел все детали, на всякий случай плотно затворил распахнутые дьяконом двери церкви, сглотнул и сипло прошептал:
– Ну… крестись!
Беловский пошевелил кистью, пытаясь изобразить крестное знамение. Получилось не очень отчетливо.
– Не может, не может осенить себя, аспид! – торжествующе засмеялся батюшка.
– Могу! Только вы мне специально не даете, потому что боитесь моего крестного знамения! Отпустите руку побольше!
– Как же, держи карман шире! Знаю я ваше лукавое племя!
Но Саня велел освободить ему руку совсем. Отец Киприан выставил икону как щит, опасливо выглядывая из-за нее. Саня опять скомандовал:
– Приготовились! Держим крепче! Ракитчиков, не отвлекайся! – сказал он одному троянцу. А потом приказал Беловскому – Крестись!
Михаил с удовольствием перекрестился затекшей рукой. Он широко и смачно перекрестился еще раз, потом еще и еще. На душе было радостно оттого, что он мог креститься, да и просто двигаться. Рука наслаждалась движениями, а он наслаждался вытянутыми лицами неприятеля.
