Ничего интересного мне не показали, да я и не ждал. Единственное, что отметил мозг, – неестественное количество праздношатающихся вооруженных людей. Они были везде – в жилых секциях, в лабораториях, в ходовых частях, просто в коридорах. Оружие напоказ не выставляли, но заметить его под одеждой было нетрудно. Я ломал голову, от кого они охраняют «Новый Ковчег», от каких внутренних врагов. Ясно, что не от внешних, поскольку тогда сидели бы на боевых дежурствах, а не ошивались где попало.
Последующие два дня я только и делал, что болтался по базе, мозолил всем глаза и надоедал ученым дурацкими вопросами, типа: «А что это за блестящая железочка?»
Я добился того, что ко мне привыкли, перестали на меня пялиться и тихо друг друга переспрашивать: «А кто этот придурковатый парень?» Меня вполне устраивала роль дурошлепа, которому только и есть дело до блестящих железочек и разноцветных лампочек. Все это было частью Большого Плана.
Капитан Дэба снизошел до того, что лично принес мне свой отчет. Я бегло прочитал краткий и во всех смыслах сдержанный текст, посвященный добыче полезных ископаемых на Луне-один, и пришел к выводу, что совать мне подобную чушь – просто верх неуважения. Поэтому не удержался и высказал капитану:
– Уверен, скорбящие военные вдовы будут рады вашим геологическим образцам. Представляю слезы радости и умиления, когда вы вручите каждой по коллекции минералов.
Капитан посопел, потом сообщил мне, что никакая телеметрия не сохранилась, поэтому приложить к отчету сносную картинку он не может.
Кто бы сомневался…
Трудно было не заметить, что праздные люди с автоматами под одеждой всячески стараются прохаживаться поблизости и прислушиваться, о чем я спрашиваю ученых. Впрочем, кроме лампочек и железочек, им поживиться было нечем. Не такой я идиот, чтобы направо и налево выбалтывать свои интересы.
Я уже вполне перестроился и относился к своему новому занятию просто как к очередному заказу. Не вполне законному, не слишком безопасному, но когда у меня были другие? Быстрее сделаю – быстрее вернусь домой. И не с пустыми карманами. Финансовый вопрос с господином Бинго я обсудил очень тщательно, и в случае удачи жизнь моя могла круто измениться.
Впрочем, в случае неудачи – тоже…
На третий день созрел момент для активных действий.
Карл Лондаус приглянулся мне сразу, когда я впервые увидел его в столовой. Простой и открытый парень, слегка застенчивый, спокойный, с белыми, словно у ребенка, бровями. А ближе я с ним познакомился, извините, в душе. Спрятал его бритвенную пасту и галантно предложил свою.
Он служил здесь оператором шлюзовых камер – то, что мне и было надо. Я заранее знал, как мне найти к нему подход.
Если вы подойдете к полицейскому и, смущаясь и запинаясь, предложите ему взятку из трясущихся ручонок, он в лучшем случае с негодованием откажется. В худшем – согласится, но сам же вас за это и возьмет с поличным. Люди – не всегда дураки, они знают, у кого можно брать, а от кого держаться подальше.
Самый верный способ – это выглядеть своим человеком. Эдаким братом по разуму, с которым можно и напиться, и про баб потрепаться, и в бильярд сыграть, и дела порешать. Тогда взятка не будет взяткой, она станет дружеским договором между двумя хорошими людьми. Насколько договор окажется выгодным – совсем другой вопрос.
Итак, Карл. Вечерком я закатил к нему с бутылкой финской водки и банкой восхитительной маринованной селедочки. Благо, сухого закона на «Новом Ковчеге» не наблюдалось, магазинчик работал, и после каждой смены персонал пил, как все честные люди.
Карл производил впечатление человека, который рад бы поговорить, но не знает, о чем. Для меня это было сущее раздолье. Я сам предлагал темы для разговоров, сам их развивал и сам заканчивал. Парню оставались только несложные вербальные операции: «да», «нет» и «ха-ха-ха». За пару часов мы классно поболтали, хотя он извлекал из себя в основном междометия.
После психологической отметки в две трети бутылки обоих потянуло на лирику, на грустные слова о несбывшемся, о мечтах юности и прозаическом настоящем. Короче говоря, я начал жаловаться, что никакой я не «глаза и уши» могущественного Марциони, а просто забитый клерк, один из многих. Карл грустно вздыхал и кивал.
В один из таких моментов я и намекнул, что мне нужно проверить наш катер, что называется, пощупать пальчиками.
– Шеф говорит, многовато топлива сожгли в последней экспедиции, – сетовал я. – Он у меня такой, каждый грош считает. У капитана напрямую спрашивать не хочется, зачем ребят зря обижать? Они и так троих там потеряли, а тут еще я со своими проверками…
– Четверых даже, – уточнил Карл. – Я слышал, там еще штатский с ними был.
– Ну да, я тоже слышал… – пробормотал я. – Вот думаю, как бы данные снять. Может, через центральный пульт подключиться?
– Не, это вряд ли, – покачал головой Карл. – Катер сейчас мертвый, отключен от всего.
– Ну, не такой уж и мертвый. Резервные батареи всегда есть, подключиться – раз плюнуть.
– Все равно надо на борт подниматься. С пульта ничего не сделаешь.
– Вот бы мне подняться на борт… Сниму показания, отправлю шефу с первым же сеансом, пусть успокоится. А то думает, парни по девочкам шлялись, вместо того чтоб дела решать. Как думаешь, смогу я в бокс пройти?
– Не знаю, как ты туда пройдешь, это капитана надо спрашивать.
– Чудак человек, я ж тебе говорю, что не хочу капитана зря напрягать.
Карл впал в некий ступор. Не из тех он людей, которые могут тайно шаманить за спиной у начальства. С другой стороны, ему очень хотелось помочь мне – такому классному и свойскому парню.
Я знал, как прекратить его внутреннюю борьбу.
– Кстати, фирма предоставляет мне право пользоваться фондом представительских расходов, – деликатно проговорил я. – Там, конечно, не златые горы, но и не крохи. Чем раздавать их кому попало, я лучше тебя подогрею. Или ты здесь лопатой деньги гребешь?
– Да какие тут деньги… – уныло поморщился Карл.
– Вот-вот… Помоги, а? Веришь, мне и самому неохота этой ерундой заниматься, а что сделаешь?
Карл еще колебался. И, думаю, не потому, что был патологически честен, а потому, что труслив. Простительная слабость для открывальщика шлюзовых створок.
– Вообще я в таких делах не очень… – промямлил он. – Я тебе вот что скажу… У нас технари ключ-карту держат в специальном месте, чтоб не бегать за ней каждый раз. Я покажу, где. Ты ее возьми и дальше уж сам. Иди лучше в третью смену, когда людей поменьше. Только ключ потом обратно положи.
– Положу! – клятвенно заверил я. – Все в лучшем виде сделаю, никто носа не подточит.
– А если кто заметит, – продолжал Карл, – то я тебе ничего не говорил. Сам отмазывайся.
– А разве ты мне что-то говорил? – удивленно произнес я и затем налил ему полную рюмку. – Пью за такого замечательного парня, как ты, Карл. Удачи тебе во всем.
– Ага, – он попытался улыбнуться, но вышло натянуто. Похоже, я наделал-таки переполоха в его безмятежном внутреннем мире.
Все получилось достаточно просто. Я нашел ключ-карту, спрятанную за каким-то электрощитом, без приключений прошел в стыковочный сектор и нашел бокс, где дремал после долгих странствий наш потрепанный катерок.
Стоило мне подняться на борт, как нахлынули воспоминания. Не сказать, что приятные. Совсем даже наоборот. Мне захотелось поскорее сделать свои дела и убраться вон. Но поскорее не получалось.
Хотя меня инструктировали лучшие специалисты, с подключением резервных батарей я промучился минут двадцать. Ну, не моя это профессия – в железках ковыряться.
Еще полчаса я томительно ждал, пока загрузится бортовой процессор. Наконец приготовления завершились, и я получил возможность войти в систему.
Действительно, все данные телеметрии отсутствовали. Но я и не ждал чуда. Все те же специалисты, пока мы летели от Мельбурна до «Нового Ковчега», усердно учили меня премудрости получения информации там, где ее вроде бы нет.
