имело значения, подосланный он или нет. Павлу нечего было скрывать, про него здесь уже все известно.
Вновь потянулись пустые утомительные минуты. Прошла вечность, прежде чем в гулком коридоре заскрипела тележка. Брать ужин не было необходимости – обед лежал нетронутым. Но Павел все-таки захотел выйти – просто так, чтобы кивнуть разносчику, поинтересоваться, скоро ли он закончит.
Однако Белый вошел сам. Он протянул Павлу пластиковый пакет и сказал:
– Возьми. Здесь кое-что повкуснее, чем эти кирпичи. Если проголодался – можешь начинать без меня. Но я уже скоро приду.
Павел развернул пакет. Там лежали деревянные кольца, на которых было растянуто запеченное синтетическое мясо. Еще он нашел клейкие светло-зеленые листья, свернутые наподобие улиток, гроздья синеватых иголок, похожих на сосновые, но более мягких и сочных. Видимо, это была еда вождей «Покровителя». Она пахла странно, но не отталкивающе. Павел решил не начинать, пока не придет разносчик. Он лег на спину и опять принялся терпеливо ждать.
Белый вернулся оживленный и полный энергии. Он как будто раскрасил их убогое жилище яркими цветами.
– Все-таки ждешь? Ну, давай ужинать. Это повкуснее, чем прессованные концентраты.
Нет, Белый определенно послан высшими силами, чтобы спасти Павла от тоски. И даже неважно, какая у него цель. Главное – произошло Событие. И с этим Событием нужно было обращаться бережно – растягивать, как удовольствие, не тратить по пустякам.
Беда заключалась лишь в том, что сам Павел не мог избавиться от скованности. Разносчик провел долгие годы и приспособился. Павел же не представлял себе, что и он сможет научиться дышать здесь свободно. Постоянные мрачные мысли превратились в болезнь, которая никогда не отступала. И даже сейчас.
– Что нас ждет? – спросил вдруг Павел.
– У всех по-разному, – беззаботно ответил Белый, не поддерживая мрачный тон собеседника. – Я так и буду толкать тележку, пока не кончится полет. Тебя «обкатают» и поставят работать на фабрику или еще куда-нибудь. Остальные, у кого обнаружатся нужные способности, будут выполнять особые задачи. Таких, правда, мало. Буквально единицы.
– Со мной столько возились только для того, чтобы поставить на черную работу? – удивился Павел. – Не может быть. Меня должны были сразу убить или...
– А тебя и убьют... – равнодушно заверил разносчик.
И снова фраза осталась незаконченной. Снова воздух захлопнулся на том месте, где должно было стоять слово «если». Почему-то Белый не стал его говорить. Тогда это сделал Павел.
– Если? – И он вопросительно посмотрел на разносчика.
Тот ответил ему таким напряженным взглядом, что, казалось, воздух между ними раскалился и оплавился.
– Мягка ли фаланга рассекая воспламеняющий звездного дыма сияющим соком, – медленно проговорил он.
У Павла закружилась голова. Его мысли споткнулись об это уродливое нагромождение слов, которое выродилось из их беседы, как растение-мутант из ухоженных огородных грядок.
Затем Павел увидел, что лицо Белого стало меняться. В нем появилось нечто жесткое, из простоватого разносчика он превратился в сосредоточенного, исполненного волей и силой человека, владеющего какой- то роковой тайной.
«Мягка ли фаланга рассекая...»
Павла вдруг охватило знакомое чувство проникновения посторонних в свое подсознание. Но эти ощущения пронеслись, как вихрь, и исчезли, не оставив следа.
– Что это? – выговорил он наконец.
На лице разносчика промелькнула улыбка.
– Это контрольная фраза. Ее вычислили хозяева этого корабля и просили передать тебе. Я ведь не случайно пришел. Меня прислали они.
– Я и не сомневался.
– Ты меня не понял. Меня просили проверить, принадлежишь ли ты еще себе. Ключевая фраза действует на уровне подсознания. Если бы ты был закодирован, с тобой бы сейчас что-нибудь произошло. Ты бы закричал или, наоборот, уснул, это неважно. Но ты почти не отреагировал. Значит, контролируешь себя.
– И что дальше?
– Хозяева корабля называют тебя Восставшим. Они хотят видеть тебя и говорить с тобой.
– Зачем?
– Они сами тебе об этом скажут.
– Тогда зачем было устраивать спектакль? Можно было просто прислать посыльного.
– Ты меня опять не понял. Я говорю не о короле «Покровителя» и не о его гвардейцах. Я действую от имени настоящих хозяев корабля. Тех, кого мы называем пилотами.
– Это существа с серой кожей, сидящие в машинных залах? Я считал их слугами короля.
– Король тоже так думает. Но все гораздо сложнее. Лучше не спрашивай сейчас ни о чем, я просто посредник. Ты готов к встрече?
Павел встал, вернулся на свою лежанку, чувствуя на спине ожидающий взгляд Белого.
– На мою долю выпало столько лжи и предательства, – проговорил он, глядя в потолок, – что я не хочу снова становиться жертвой. Играйте в свои игры без меня.
Павел не был склонен верить в добрые намерения человека, большую часть жизни прожившего на «Покровителе». Он уже свыкся с мыслью, что вокруг только враги.
Белый неслышно приблизился к нему, сел рядом.
– Ты не забыл, с чего начался наш разговор? Напомню: с того, что тебя убьют. Ты спросил – «если». Я отвечу: если ты будешь лежать в своей норе и ждать смерти.
– А разве мне осталось что-то еще?
– Не спеши хоронить самого себя. Пока у тебя остается хоть капля воли к жизни, ты можешь самостоятельно действовать. Не надо давить в себе эту волю. Дай ей подняться.
– Зачем? У меня нет никаких шансов.
– У тебя нет шансов, пока ты валяешься без движения. Шансы есть у того, кто действует.
– Зачем вам нужен я? Неужели кого-то интересует моя конченая жизнь? И потом, ты и сам мог бы действовать. Ты ведь тоже контролируешь себя.
– Да, но я не Восставший. Есть и другие причины, о которых я пока не могу тебе говорить. И еще. Ты прав – ваши жизни здесь никого не интересуют. Но хозяева корабля имеют свои понятия о справедливости. Они дают вам шанс, и главная роль доверяется тебе.
– Скажи им, что я для нее не гожусь.
– Учти, я больше не собираюсь тебя упрашивать. Если ты на что-то надеешься...
– Я не надеюсь.
– Как угодно.
Белый тоже лег, отвернулся к стене и замолчал.
Павел лежал с открытыми глазами, разглядывая новый потек ржавчины на стене. Ему было очень грустно. Лишь один из аргументов Белого он принял без сомнения: шансы есть у того, кто действует. Но мысль о возвращении казалась абсурдной. Несмотря на мечты, неотступно преследовавшие его с первого дня.
А может, все-таки принять участие в этой игре? Просто так, чтобы убить время? Только как бы не сделать хуже другим...
Странно... Отказавшись от себя, он еще продолжал думать о других. Чувство принадлежности к миру людей еще тлело.
– Где и когда они хотят меня видеть? – хмуро спросил Павел.
Белый привстал, оживился.
– Я тебя отведу. Но сначала я обязан спросить: согласен ли ты принять разум?
