Пошли.
Иван легко поднялся, подставил руку под капли. Дождик уже почти выдохся. Они быстро зашагали вдоль газонов двора, и вдруг от стены отделились три угрюмые фигуры. На мгновение уличный фонарь высветил их лица.
– Черт! – сказал Иван, резко остановившись.
– Что?
– Ты драться умеешь?
– Ты уже спрашивал.
Трое неизвестных не спеша приблизились и встали на безопасном расстоянии. Васин видел, как возбужденно блестят их глаза.
– Ну что, Толстый, дождался? – спросил один из них, имея в виду, видимо, Гирина.
– Откуда вы тут взялись? – изумился Иван. – Вы что, следили за мной?
– А это уже не твое дело. Тебе говорили, не суйся. Говорили?
Васин похолодел. Он отлично понимал, откуда они тут взялись. Видимо, защита от прослушивания на телефоне Степанова оказалась ненадежной, а они открытым текстом договорились о месте и времени встречи. Теперь Васина беспокоила даже не собственная безопасность, а то, что «засвечен» Степанов. Если так – ему уже не жить.
– Выйди на дорогу, – шепнул Иван, – может, поймаешь патрульную машину. Они тебя не тронут.
– У меня пистолет с собой, – тихо ответил Васин.
– С ума сошел?! Не вздумай!
– Чего вы там шепчетесь? – троица начала лениво, но уверенно наступать, заставляя Васина и Гирина делать маленькие, трусливые шажки назад. – Тебя, Толстый, если нормального языка не понимаешь, будем долбить.
– А может, не надо? – попытался возразить Гирин.
– Надо обязательно. Ты слишком шустрый. Далеко нос суешь.
Васин почувствовал нелепую обиду. Собственно, почему все стрелки сошлись на Гирине? Он что, по делу Малютина основной?
– Иди, говорю! – напомнил Иван.
Васин хотел мягко возразить, но один из троих вдруг крикнул:
– А ты иди, мужик! Не лезь. У нас тут свои дела.
«Ничего себе! Как это – свои? – мысленно вскричал Васин. – Я – сыщик, веду дело об убийстве, а меня уверяют, что я тут ни при чем!»
Гирин мягко отстранил Васина за свою широкую спину. Отсюда было трудно наблюдать за происходящим, и Васин прозевал момент, когда началось основное действие. Все как-то неожиданно пришли в движение, замелькали руки, зашаркали об асфальт подошвы, отражаясь эхом от стен домов.
Васин сунулся наугад и тут же почувствовал, как что-то твердое врезалось ему в скулу. Удар пришелся вскользь, и Васин устоял. Он вновь полез вперед, даже успел достать кого-то ногой, но опять что-то с треском ударилось о его лицо, а затем под ногами начала путаться оградка палисадника, он не удержался и рухнул в кусты. Отсюда хорошо были слышны резкие чавкающие звуки, означающие соприкосновения кулаков с челюстями, каблуков с ребрами...
Васин запутался в какой-то бечевке, а когда выбрался, с удивлением обнаружил, что на тротуаре стоит один Иван, потирая костяшки пальцев.
– Все в порядке, – сказал он. – Можно идти.
– Куда идти? А эти где?
– Эти? Ушли.
– Как ушли? Куда ушли?!
– Наверно, раны зализывать. И разговоры говорить. На тему «Если б не моя нога, мы б ему навешали».
– Так надо их хватать! Ты запомнил приметы?
– Зачем приметы? Я их и так всех знаю.
– Знаешь? – проговорил окончательно сбитый с толку Васин.
– Конечно. А что ты так разволновался?
– Ничего себе! Мы расследуем убийство, нам пытаются мешать, натравляют боевиков, а ты их, оказывается, знаешь!
– Какое убийство? – устало проговорил Гирин. – При чем тут убийство? Просто есть одна баба...
– Баба?!! – вскричал Васин. – Так это все из-за бабы?
– Я же говорил, это мои дела. А ты что, думал, мафия? От мафии мы так легко бы не отделались.
– Черт! – процедил Васин. – Я только начал с тобой работать, а мы уже вляпались в две истории. Что же дальше будет?
Они вышли на улицу, где горели фонари и прогуливалась молодежь.
– Ну-ка, стой, – сказал вдруг Иван. – Слушай, ну ты хорош! Вся рожа в крови, и рубашка. Ох, говорил я тебе, не лезь.
Васин посмотрел сначала на рубашку, потом на Гирина.
– Да ты и сам-то... Завтра фингал будет, и футболка порвана.
– Как?! – Иван схватился за лицо. – Что, сильно побито?
– Не особо сильно, но все-таки...
– Черт! Значит, и меня задели, сволочи! Как же так?
– Плохо, значит, уворачивался.
– Плохо или не плохо, а три противника – многовато, – проворчал Гирин. – Не мог же я их калечить. Ты, кстати, где живешь?
– В центре, возле Сбербанка.
– Далековато, – покачал головой Иван. – В таком виде через весь город тащиться – неинтеллигентно как-то...
– А ты где?
– Еще дальше. Щебзавод знаешь?
– Ого! Почти за городом.
– Вот именно. Может, на такси? У тебя деньги есть?
– Хватит до конца квартала – не дальше. Слушай, а пошли к моим родителям. Тут недалеко.
– Недалеко – это сколько?
– Если напрямую, через рощу – полчаса быстрой ходьбы.
– Места хоть безлюдные?
– Я же говорю – через рощу.
– Пойдем, – махнул рукой Гирин. – Только позвони сначала, а то испугаются...
Очень скоро они оказались в абсолютной темноте. Толстые сосны сомкнулись за их спинами, отрезав от огней жилого массива. И только тропинка призрачной серой полоской выделялась из вечернего осеннего мрака. Было жутковато.
– А как тебя на Щебзавод занесло? Это же «сто первый километр».
– Квартиру дали в новом доме. Министерство обороны выделило после сокращения. Повезло, можно сказать.
– Что ж, не могли поближе к центру поселить?
– А мне все равно. Поближе к центру поселились те, у кого звезд на плечах побольше и рука поволосатее. А что, там нормально. Автобус ходит до двенадцати ночи. Обычно больше тридцати минут на остановке не ждешь.
– Ты, наверно, этим и пользуешься. Приглашаешь девушку в гости, а потом ей говоришь: извини, дорогая, автобус больше не ходит, а на такси денег нет. И приходится ей на ночь оставаться.
– Нет, оставить девушку на ночь – не проблема. Проблема – выгнать ее утром.
– Если уж говорить о девушках... – начал было Васин, и вдруг встал, пораженный нехорошей мыслью. – Ну-ка стой!
– Что?! – испугался Иван.
