окнами. Вокруг был уложен ровный асфальт, горели фонари, сбоку громоздились бесформенные хозяйственные постройки. Но, в общем, здание напоминало оазис в безжизненной степи.
Васин растолкал Ивана. Тот вскочил, испуганно уставился за окно, где разливалось зарево электрического света.
– Магазин какой-то, – сказал Васин. – Пойдем, посмотрим.
Иван покорно встал, все еще мало чего понимая.
Они прошли в стеклянные двери. Это действительно был магазин, очень большой, но пустой. В огромных гулких залах молчаливо уходили вдаль пустые прилавки, покрытые пылью и мусором. Повсюду блестело битое стекло.
– Ну и где торговля? – поинтересовался Иван, пытаясь справиться с зевотой.
– Сейчас только на четвертом этаже, – сказал машинист. – Пойдем вон туда, может, лифт работает?
Но лифт не работал. На четвертый этаж они поднимались по лестнице. Васин шагал по ступеням, глядя на опустошенные и разоренные торговые залы. Иван плелся следом, все так же зевая и кутаясь в одеяло, с которым не пожелал расстаться.
Четвертый этаж тоже оказался почти пустым. Лишь в дальнем углу стоял относительно целый прилавок, заваленный грудой самых разных вещей.
За прилавком дремала в инвалидной коляске маленькая сухая старушка. Машинист сразу стал копаться в куче барахла и вскоре выбрал себе толстый зеленый свитер, осмотрел со всех сторон и положил обратно.
– Пойду, в кафе зайду, – сказал он. – Если что срочное – идите на шестой этаж.
Васин пропустил его слова мимо ушей, потому что все его внимание было приковано к полке. Там, среди фаянсовых сервизов, дешевых косметических наборов, фотоаппаратов, подсвечников, наборов карандашей и прочей чепухи стояла одна-единственная пачка сигарет. Это был «Седеф» – давно забытый и непопулярный сорт. Когда-то, еще при коммунистах, им были завалены все гастрономы в провинциальных городах, но советский курильщик «Седеф» не покупал, потому что одна пачка стоила целых восемьдесят копеек.
– Сколько стоят сигареты? – робко спросил Васин.
Старушка открыла глаза, с интересом посмотрела на него.
– Восемьдесят копеек.
– Восемьдесят копеек? – переспросил на всякий случай Васин.
– Да. Какими деньгами хотите платить? Бумажные ночью не принимаем.
Васин сунул руку в карман, нащупал монету в пятьдесят рублей.
– Такая пойдет?
Старушка достала увеличительное стекло.
– Редкая монета. Боюсь, не найду сдачи.
– Не надо сдачи, – пролепетал Васин. – Дайте пачку сигарет и все. Нет, две пачки, если можно.
– Минутку... – старуха повернула голову и крикнула: – Лиза! Принеси еще сигарет.
– Иван! – ликующим голосом воскликнул Васин. – Посмотри, что я нашел!
Гирин оторвался от созерцания коллекции охотничьих ножей и восхищенно покачал головой.
Из прохода между прилавками появилась высокая голенастая девушка с длинной русой косой. Она улыбалась. Когда она подошла ближе, Васин понял, что улыбка какая-то ненормальная. Похоже, девушка была слегка не в себе.
– Лиза, эти люди хотят купить у нас сигареты, – сказала старуха. – Посмотри, сколько денег они нам дают. Подари им какой-нибудь сувенир.
– Возьмите это. – Лиза, не переставая улыбаться, показала на ножи. И голосом, интонацией она походила на маленькую девочку. Это выглядело неестественно по сравнению с ее зрелой фигурой и лицом.
Иван повертел один нож в руке, отложил в сторону.
– Нет, спасибо. Оружие нельзя дарить, плохая примета.
– Тогда выпейте вина.
– Мы не пьем вино, – хмуро сказал Васин. – Здоровье не позволяет.
– Если у вас проблемы с желудком, – вмешалась старуха, – поднимитесь в кафетерий. Там есть бальзам, вы излечитесь буквально за полчаса.
– Спасибо, я подумаю...
– Ой, а про тебя сегодня спрашивали! – воскликнула вдруг Лиза, обратив внимание на Васина.
Васин оцепенел.
– Кто?
– Не знаю... Какие-то новые. Все в черном, и у них такие штуки на груди, – она скрестила пальцы.
– И что же они спрашивали? – проговорил Васин, пытаясь казаться равнодушным.
– Они показали мне картинку, а там ты был нарисован. И спросили, не ходил ли ты здесь.
– Где они сейчас?
– Не знаю. Наверно, в гостинице. Они купили у нас восемь банок бобов и будильник.
– Не говори ерунды, Лиза! – сказала старуха. – Вовсе не бобы они купили, а свинину. И не восемь банок, а пять. У них не было денег, и я попросила взамен вот эту штуку.
Она достала из-под прилавка большой блестящий пистолет.
– Сама не знаю, зачем я это взяла. Не представляю, зачем оно может пригодиться.
Васин отвел Ивана в сторону.
– Что будем делать?
Тот пожал плечами. Но по глазам было видно, что какой-то план уже обдумывается.
– Лучше бы нам не встречаться с ними, – вздохнул Гирин. – Может, вытащим из пивнухи нашего водилу и дернем отсюда?
– Хотелось бы. Однако рассуди сам, едва они прибыли сюда, как сразу взяли верное направление и даже опередили нас. Они вычислили, куда мы идем. Подумай, есть ли у нас шанс не встретиться с ними?
– Шансов нет. Нужно действовать на опережение.
Иван еще раз задумался. Он не казался беспомощным, в отличие от самого Васина. Похоже, ситуация была для него привычной.
Гирин повернулся и подошел к прилавку.
– Где эта гостиница?
– В подвале, – ответила девушка. – Спускайтесь прямо по лестнице и увидите вход.
– Лиза, девочка, не говори ерунды, – снова завелась старуха. – Предложи этим милым людям наш лифт, – она подмигнула Васину. – Никто не знает, но вам мы скажем: у нас еще есть один действующий лифт.
«Лучше бы мы пошли пешком», – подумал Васин, когда помятая ржавая кабина, лязгая и вздрагивая, повезла их в подвал.
Он тискал в кармане купленную пачку сигарет – соблазн закурить был огромный, но Иван сказал «потом». Если бы знать заранее, что лифт будет сползать так медленно, можно было закурить прямо в кабине – времени хватило бы с избытком.
Наконец дверцы разъехались, выпустив их в грязный, тускло освещенный коридор. В конце его темнел дверной проем, на котором рыжей краской было намалевано «НОЧЛЕГ».
Иван передал Васину свое одеяло и сказал:
– Жди меня здесь.
– А что?..
– Вопросов не задавай.
Он крадучись приблизился к двери и заглянул вовнутрь. Затем поманил пальцем Васина.
– Посмотри, это они там, у стены?
Васин увидел большой полутемный зал, в котором спали прямо на полу не меньше пятидесяти человек. Действительно, в дальнем конце отсвечивали серебром нагрудные кресты. Лиц разобрать было нельзя.
