Ряды телевизионщиков были видны издалека – эти ребята выстраивали из своего товара стенки метра по три высотой. Здесь уже собралось довольно много посетителей, и Антон не сразу нашел своих. Сначала он увидел Обжору – тот эмоционально спорил с одним из продавцов насчет какой-то антенны, хотя Самурай четко дал понять, что нельзя заранее привлекать внимание.
Затем в толпе мелькнула вечно не чесанная голова Сержанта. Антон неторопливо направился в его сторону. По дороге его перехватил неизвестно откуда взявшийся Самурай.
– Ты готов? – тихо и быстро спросил он. – Ждем Гоблина и сразу начинаем. Далеко не уходи, будь рядом. И посмотри на всякий случай, нет ли тут твоих знакомых.
Он вновь исчез. Антон нерешительно остановился. Ему следовало по-прежнему прикидываться рыночным зевакой, но при этом находиться на одном месте. Задача нелегкая.
Наконец он решился подойти к ажурному стеклянному прилавку с видеокамерами, наклонился над ними и стал пристально разглядывать, растягивая время. Торговец посмотрел на него без интереса. Он даже не стал спрашивать: «Чем интересуетесь?»
Антон закончил любоваться камерами и перешел к чтению аннотаций. Подняв на мгновение глаза, он встретил подозрительный взгляд продавца. Тот как будто спрашивал: что ты, парень, здесь дурью маешься, покупателей отпугиваешь? Антон хотел было спросить что-нибудь умное, но не успел. Кто-то легко тронул его за плечо, и над ухом прозвучал быстрый шепот:
– Через пять секунд начинаем...
Он оглянулся, но никого не увидел.
И вслед за этим раздался оглушительный грохот.
Антон вздрогнул и начал растерянно озираться по сторонам. Народ в панике бросился врассыпную, образовалась нешуточная давка. Антон отскочил на опустевшее пространство, уворачиваясь от мечущихся людей, и увидел сквозь затянутый пороховой дымкой воздух, как Самурай подрубает ногой стойку широкого трехметрового прилавка. Телевизоры посыпались на асфальт, как кубики, треща пластиковыми корпусами и разлетаясь фонтанами осколков.
Вслед за этим раздались еще два взрыва – брошенные заранее гранаты разорвались ослепительными белыми хлопьями.
Антон зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что Самурай смотрит прямо на него и что-то кричит:
– Чего встал, как баран?! – разобрал он через мгновение. – Давай сюда!
Антон подскочил, выхватывая электродубинку, и успел ткнуть ею в живот здоровенного разъяренного торговца, который собирался обрушиться на Самурая сзади. Торговец дернулся, сгибаясь пополам, и отлетел на асфальт, под ноги бегущим людям.
Самурай рванулся вперед, к следующему прилавку и снова ударил. Еще один шестиэтажный «небоскреб» из телевизоров покачнулся и рухнул с грохотом и звоном. Впереди действовал Сержант. Он, как вертолет, махал своей дубинкой, разгоняя торговцев и освобождая пространство для наступающего следом Самурая. Антону же оставалось только прикрывать Самурая сзади. Тактика эта не была придумана заранее, она родилась прямо здесь, как простейший и единственно верный метод.
Под ногами трещали корпуса разлетевшихся видеокамер. Самурай особенно старательно уничтожал их, чтоб ни у кого не возникло мысли взять камеру и зафиксировать происходящее «для истории».
С каждым шагом Антону приходилось все труднее. Первый испуг у торговцев прошел, и теперь они с яростью бросились защищать свое добро. Антон, как никто другой из команды, понимал их. Он знал, что каждый удачный удар Самурая разоряет одного человека. Если что-то и оставалось относительно целым после его атак, то продать это по нормальной цене было делом безнадежным. Антон знал, что внешний вид товара – половина его стоимости. Да и мало что могло уцелеть – почти все телевизоры были оборудованы хрупкими хрустальными полусферами – распознавателями жестов, которые ломались от малейшей перегрузки...
...Антон уже не понимал, кого защищает – себя или Самурая. Пока его спасала только давка и высокая скорость движения: разъяренные продавцы не успевали как следует сорганизоваться. Махать дубинкой уже не оставалось сил. Антон все чаще просто нажимал на кнопку разрядника, со страхом думая, что емкость батарей не бесконечна.
В какой-то момент он не смог увернуться, и молодой парень с разбитым лицом крепко и больно схватил его за волосы, а кто-то еще дважды от души ударил – в скулу и в висок. У Антона закружилась голова, он выронил дубинку и сам едва не свалился на землю, но тут что-то сильно потянуло его в сторону, а потом – вверх. Ноги почему-то оторвались от земли, он начал перебирать ими, нащупал какую-то опору...
Когда Антон пришел в себя, он обнаружил, что уже сидит на заборе.
– Прыгай в кузов! – заорал прямо в лицо разгоряченный Самурай, отпуская его одежду.
Антон судорожно схватился руками за забор и глянул вниз. Свалка, из которой его выдернули, кипела прямо под ногами, но она уже стала казаться чем-то совсем неопасным, не имеющим к нему отношения. По другую сторону забора стоял небольшой автофургон с задранным тентом, из кузова Антона звал Сержант, что-то крича и размахивая руками. Рядом оседлал забор Обжора с двумя пистолетами в руках – он отгонял каучуковыми пулями торговцев, пытавшихся поквитаться со своими обидчиками.
– Прыгай за мной! – снова крикнул Самурай и сиганул прямо в кузов, ловко удержавшись на ногах.
Антон еще раз посмотрел за забор и собрался было прыгать, но вдруг увидел неподалеку небольшую, но плотную группу торговцев, похожую на кипящий котел. В центре этого котла моталась окровавленная голова Гоблина.
– Там Гоблин! – закричал Антон, показывая рукой.
– Что?!
– Гоблин!
– Черт с ним! Прыгай – и поехали.
– Его сейчас разорвут!
Самурай выговорил какое-то зверское ругательство и снова вскарабкался на забор, ловко достав пистолет.
– Где?
– Вон там...
– Дай свой пистолет и вали отсюда, не мешай.
Антон наконец перебрался в кузов и сел, привалившись к бортику.
– Жив? – спросил Сержант, бесцеремонно повертев его голову в руках и тронув пальцем набухающую шишку на виске.
Антон не ответил. Машина стояла в пустынном хозяйственном дворе, здесь были только однообразные боксы из листового железа и несколько ветхих тракторов. Из-за забора все еще доносился шум.
Рядом приземлился Обжора.
– Все, сейчас едем, – выпалил он. – Там уже охрана бежит...
Перед глазами Антона мелькнули тяжелые ботинки Самурая, грузовик содрогнулся, когда подошвы ударили о кузов. Следом перевалился едва живой Гоблин, а за ним прыгнул Печеный – гибкий и упругий, как кошка. Сержант стукнул кулаком по кабине и поднял тент. Машина рванула с места.
Оказавшись в полумраке, Антон утратил остатки сил и самообладания. На теле ноющей болью обозначились те места, которые он не смог уберечь от пинков и ударов. Сержант сидел рядом и пытался разжечь сигарету. В другом углу кузова над стонущим Гоблином склонились Печеный и Самурай. Они что-то с ним делали и беспрерывно ругались, приказывая ему не дергаться и не ныть.
Машина мчалась, не останавливаясь, как будто в городе не было ни светофоров, ни перекрестков. И чем больше она удалялась от растревоженного рынка, тем свободнее себя чувствовали все, кто сидел в фургоне.
– Да... – сказал Обжора. – Устроили мы ребятам... телешоу!
И засмеялся. Все остальные тоже вдруг начали смеяться – сильней и сильней, и Антон почувствовал прилив веселья и легкости, хотя ничего смешного, конечно, не было.
– А я... А я... – захлебывался Сержант. – Этот орет: только товар не трогай! А я его самого тронул, да так, что он в свою витрину улетел...
– А я там одному прилавок с видеокамерами разбросал! – подхватил хохочущий Печеный. – А он их сгреб
