упорствовать, ты ему скажи перед его людьми, что он клятвопреступник и лжец, и что он вместе со всеми, кто его поддерживает, устами папы будут отлучены от церкви, и что у меня есть на это булла».
Монах произнес эти слова, и нормандская хроника сообщает, что при слове «отлучены» английские военачальники дрогнули. Тогда заговорил один из них: «Мы должны сражаться, какая бы опасность ни угрожала нам; так как речь идет не о том, чтобы избрать нового государя, как, если бы наш умер; речь идет о совершенно ином: герцог Нормандский раздал наши земли своим баронам, своим рыцарям, всем своим подданным, и большая часть их признали его сюзереном этих земель; каждый из них получит подарок, если герцог станет нашим королем; и сам он будет вынужден предать им наше имущество, наших жен и дочерей, так как все это им обещано заранее. Они явились сюда не для того только, чтобы разорить нас; но чтобы разорить также и наших потомков, чтобы отнять у нас страну наших предков; а что станем мы делать, куда направимся мы, когда у нас не будет более родины?» Англичане обещали, поклявшись единогласно, не заключать ни мира, ни перемирия, ни вступать в переговоры с завоевателем и или умереть, или прогнать нормандцев.
Час сражения казался близким; оба брата. Гарольда стали возле него; первый пытался было убедить его совсем даже не принимать участия в сражении, а отправиться в Лондон за новыми подкреплениями, пока друзья его будут сдерживать нормандцев.
«Гарольд, – говорили они, – ты не можешь отрицать, что, по принуждению ли, или добровольно, но ты дал Вильгельму клятву над мощами святых, зачем же подвергаться опасности в сражении с тем, кто вероломно поступил с тобой? Мы ни в чем не давали клятвы, и для нас война вполне законна, так как мы защищаем свою родину. Позволь же нам самим дать сражение и, если мы будем отступать, ты нам поможешь, если же мы умрем – отомстишь за нас».
На эти трогательные слова брата Гарольд ответил, что его долг воспрещает ему держаться в стороне в то время, как другие рискуют своей жизнью; слишком уверенный в своей храбрости и правоте он расположил свои войска в боевом порядке.
Отряды англосаксов занимали длинную цепь холмов, укрепленных частоколом из кольев и ивовым плетнем. В ночь на 13 октября Вильгельм велел объявить нормандцам, что на следующий день произойдет сражение.
Утром в нормандском лагере епископ из Байе отслужил литургию и благословил войска. Войско разделилось на три боевые колонны: первую составляли войска из графств Булонского и Понтийского и большая часть наемных дружинников; вторую составляли союзники из Бретани; Вильгельм лично командовал третьей колонной, в которой были нормандские рыцари. Герцог вскочил на испанского коня, которого ему привез один богатый нормандец из путешествия к могиле святого Иакова. В ту минуту, когда войска должны были тронуться, герцог, возвысив голос, обратился к ним со следующими словами: «Мои верные, честные друзья! Вы переправились через море из любви ко мне и подвергли себя смертельной опасности, за что я остаюсь перед вами в большом долгу. Знайте же, что мы будем сражаться за правое дело и что не ради одного только завоевания этого королевства явился я сюда из-за моря. Жители этой страны лживы и двуличны, клятвопреступники и изменники. Они совершили много жестокостей и измен по отношению к нормандцам, и сегодня вы им отомстите за это, если так будет угодно Богу. Думайте о том, чтобы храбро сражаться, и беспощадно всех убивайте, так как, если мы победим, все мы будем богаты. То, что выиграю я, выиграете и вы; если я захвачу землю, она будет ваша. Подумайте хорошенько, какую славу приобретете вы сегодня, если мы победим и, если вы будете побеждены, вы безвозвратно погибли, так как у вас нет никакого пути к отступлению. Пред собою вы найдете: с одной стороны – войска и незнакомую страну, с другой – море и опять-таки войска. Кто обратится в бегство, тот погиб, а кто храбро будет сражаться, будет спасен. Исполняйте, ради Бога, каждый свой долг, и мы победим».
Вскоре нормандцы были уже в виду саксонского лагеря, к северо-западу от Гастингса. Священники и монахи, сопровождавшие армию, отделились и поднялись на соседнюю возвышенность, чтобы молиться и следить за сражением. Один нормандец, по имени Тайлефер, выехал вперед и затянул песнь о Роланде. Во время пения он играл своим мечом, с силой бросал его в воздух и ловил правой рукой; нормандцы повторяли припевы этой песни или же кричали: «Господи! Помоги нам!»
Нормандцы приблизились к укреплениям англичан и стали пускать свои стрелы. Вооруженные копьями всадники приблизились к самым воротам укрепления и сделали попытку разбить их. Англосаксы, стоя вокруг своего знамени, воткнутого в землю, и образуя плотную и надежную стену, встретили осаждающих сильными ударами боевых топоров наотмашь, перерубая их копья и кольчуги. Нормандцам не удалось ни проникнуть внутрь укреплений, ни повырывать кольев ограды, и, утомленные бесполезной атакой, они отступили. Тогда герцог велел всем своим стрелкам снова двинуться вперед и приказал им пускать стрелы не прямо перед собой, а вверх, чтобы они падали через ограду вражеского лагеря. Много англичан было, благодаря такому маневру, ранено и преимущественно в лицо. У самого Гарольда стрела выколола глаз, но он продолжал командовать и сражаться.
Атака нормандцев возобновилась при криках: «Матерь Божья! Помоги, Боже! Помоги, Боже!» Но снова они были отброшены от ворот укрепления к большому, закрытому кустарником и травой оврагу, куда и их лошади, и сами они оступались, падали и погибали.
Наступила минута, когда ужас обуял войско, пришедшее из-за моря. Распространился слух, что герцог убит, – и при этом известии началось бегство. Вильгельм сам бросился навстречу бегущим, с угрозами преграждал им путь и нанося удары копьем. Затем, сняв свой шлем, он вскричал: «Вот я! Взгляните на меня; я еще жив и с Божьей помощью одержу победу». Всадники возвратились к укреплениям; но они все-таки не могли ни выломать ворот, ни сделать брешь. Тогда герцог приказал тысяче всадников двинуться вперед и тотчас же обратиться в бегство. Вид этого притворного бегства заставил саксонцев потерять хладнокровие, они бросились преследовать неприятеля с подвязанными к шее топорами. Но тут спрятанный в засаду отряд нормандцев вышел им навстречу, и захваченные врасплох англичане были атакованы ударами копий, мечей, защищаться от которых они не могли, так как руки у них были заняты большими топорами. Когда они оставили свои ряды, ограда укреплений была разрушена.
Под Вильгельмом была убита его лошадь; король Гарольд и оба его брата пали у своего знамени, которое было заменено знаменем, присланным из Рима. Остатки английского войска, лишившись своего короля и знамени, продолжали битву до наступления сумерек, так что сражающиеся обеих сторон узнавали друг друга только по языку. Воины Гарольда рассеялись, и многие из них поумирали по дорогам от ран и усталости. Нормандская конница без отдыха преследовала их, не давая пощады. Они провели ночь на поле битвы, а на следующий день, чуть свет, герцог Вильгельм выстроил свои войска и велел сделать перекличку. Многие из воинов, мертвые и умирающие, были распростерты рядом с побежденными. Счастливцы же, пережившие их, в качестве первой прибыли своей победы получили имущество мертвых неприятелей. Матери и жены тех, кто явился сражаться или умереть за своего короля, стали разыскивать своих близких.
Между тем мать Гарольда пробыла некоторое время на поле битвы, и никто не осмеливался просить выдачи его тела. Наконец вдова Годвина, по имени Гюда, отправила посольство к герцогу Вильгельму просить у него позволения воздать своему сыну последние почести. Она, говорят нормандские историки, предлагала золота по весу тела своего сына. Но герцог отказал и объявил, что человек, изменивший своему слову и вере, не может иметь другой могилы, как кучу камней на прибрежном песке. Он поручил одному из своих людей, по имени Вильгельм Малэ, устроить так, чтобы Гарольд был погребен как гнусный злодей. Но по неизвестной причине это приказание не было исполнено: тело последнего короля англосаксов было с почестями погребено в церкви Вальтгема, построенной самим Гарольдом. Говорят, что два монаха из Вальтгема добились для себя милости у смягчившегося победителя унести останки своего благодетеля. Все эти события рассказаны англосаксонскими хрониками.
Существует предание, будто иногда видны еще пятна крови на том месте, где происходила эта битва; говорили, что они показываются на возвышенностях к северо-западу от Гастингса, после того как дождь оросит землю.
Тотчас же после своей победы Вильгельм дал обет построить на этом месте монастырь во имя Святой Троицы и Святого Мартина. Этот обет не замедлил быть выполненным, и главный престол монастыря был воздвигнут на том самом месте, где было водружено, а затем повержено знамя короля Гарольда. Наружные стены были возведены вокруг холма, который храбрейшие англичане покрыли своими телами, и все окрестные земли, на которых происходили различные сцены сражения, стали собственностью этого
