— Почему же?
— К тому времени я уже понял, что она из таких, которые не пропадут!
— Что именно вы хотите сказать?
— А то, что если что-то идет не так и кому-то от этого плохо, то уж во всяком случае не Бетти Кейн!
Это имя напомнило аудитории, что девушка, о которой идет тут речь, — Бетти Кейн! «Их» Бетти Кейн! Та самая, что похожа на святую Бернадетту! И в зале послышался звук, будто множество людей одновременно вздохнули.
— Итак?
— Итак, мы долго тянули резину…
— Что-что? — спросил судья.
— Мы долго обсуждали положение…
— Продолжайте, — сказал он, — но придерживайтесь общепринятого языка.
— Ну, значит, мы долго все это обсуждали, и наконец я решил, что отвезу ее в мой дачный домик, в окрестностях Лондона. Мы с женой ездили туда на конец недели и на летние каникулы, но в другое время года — редко. Она согласилась, и я отвез ее туда.
— И вы с ней провели там ночь?
— Да. На другой день вернулся домой, а через недельку вновь приехал в дачный домик и провел там несколько дней.
— Ваша жена удивлялась тому, что вы не ночуете дома?
— Ну, не так чтоб сильно…
— А что было дальше?
— А дальше было то, что однажды я приехал на дачу и увидел, что девочка исчезла.
— Как вы это себе объяснили?
— Видите ли, последние дни она стала скучать. Ей поначалу нравилось заниматься домашним хозяйством, но это развлекало ее всего денька два-три, а потом надоело. И я подумал, что я тоже ей надоел и она нашла кого-нибудь или что-нибудь поинтереснее.
— Позже вы узнали, куда она делась и почему?
— Узнал.
— Вы слышали, как Бетти Кейн давала сегодня показания?
— Да.
— Она утверждала, что ее насильно держали в доме неподалеку от Милфорда. Это та самая девушка, которая ездила с вами в Копенгаген, а затем жила на вашей даче?
— Та самая.
— Никаких сомнений у вас в этом нет?
— Нет.
— Благодарю вас.
Пока Кевин усаживался, а Бернард Чэдуик оставался на месте, ожидая вопросов Майлса Эллисона, в зале слышались вздохи. Роберту хотелось знать, способно ли лицо Бетти Кейн отражать иные чувства, кроме испуга, кроме торжества. Дважды видел Роберт, как на этом лице было написано ликующее торжество, и однажды, когда в гостиной дома Фрэнчайз старая миссис Шарп вплотную приблизилась к Бетти, на лице ее отразился испуг. Сейчас же она глядела так спокойно, будто тут не о ней говорили. И Роберт подумал, что это впечатление спокойствия вызвано ее наружностью: широко поставленные глаза, гладкий лоб и маленький невыразительный рот, всегда немного по-детски надутый. Эта маска много лет скрывала истинное лицо Бетти Кейн, скрывала даже от ее близких. Великолепная маска! Фасад, прячась за которым она могла делать все, что ей заблагорассудится!
— Не находите ли вы, мистер Чэдуик, что ваши показания несколько запоздали? — спросил Майлс Эллисон.
— Как это запоздали?
— Ведь об этом деле шумят газеты вот уже три недели, если не больше. Если то, что вы тут рассказали, правда, вам должно было быть известно, что двух женщин обвиняют в преступлении, которое они не совершили. Если Бетти Кейн и в самом деле была с вами, почему вы не уведомили об этом полицию?
— А потому что я ничего об этом не знал.
— Это каким же образом?
— А я снова ездил за границу по делам фирмы. Я узнал об этом деле всего пару дней назад.
— Понятно. Вы слышали показания девушки и вы также слышали свидетельство врача, сообщившего о том состоянии, в котором она явилась домой. Это вы избили ее?
— Нет.
— Вы сказали, что, приехав однажды, обнаружили, что она исчезла?
— Да.
— Собрала свои вещи и исчезла?
— Да. Так мне тогда показалось.
— Вы хотите сказать, что ее вещи, ее чемодан исчезли вместе с нею?
— Да.
— Ведь она явилась домой в одном платье на голом теле!
— Я об этом узнал гораздо позже.
— Значит, явившись в свой дачный домик, вы нашли его пустым, без каких-либо признаков внезапного, поспешного отъезда?
— Да.
Затем для дачи показаний была вызвана Мэри Фрэнсис Чэдуик. В зале произошло движение: все поняли, что это жена.
Фрэнсис Чэдуик была высокая, хорошенькая блондинка с лицом и фигурой манекенщицы, но для этого занятия она уже не годилась: располнела. Но, судя по добродушному выражению ее лица, она этим фактом отнюдь не была огорчена.
Она сообщила, что предыдущий свидетель в самом деле ее муж. Нет, детей у них нет. Она все еще работает в магазине дамской одежды — не потому что нуждается, а лишь для карманных денег и еще потому, что ей эта работа нравится. Да, она помнит, что муж ездил в Ларборо, а затем в Копенгаген. Приехал из Копенгагена на день позже, чем обещал, и эту ночь провел дома. Ну, а на следующей неделе Фрэнсис заподозрила, что у мужа кто-то появился. Подозрение подтвердилось, когда приятельница сообщила ей, что в их дачном домике живет кто-то посторонний.
— Вы говорили об этом с мужем? — спросил Кевин.
— Нет. Какой смысл? Девчонки летят на него, как мухи на мед.
— Что же вы предприняли? Что решили делать?
— А то, что всегда делаю с мухами.
— Именно?
— Бью их!
— Итак, вы поехали на дачу. Что же вы там обнаружили?
— Я поехала вечерком попозже, думая застать там Барни…
— Барни? Это ваш муж?
— А кто же? Еще как… — и тут, поймав взгляд судьи, Фрэнсис поспешно добавила: — Я хотела сказать — да, мой муж.
— Ну, а дальше?
— Дверь была не заперта, и я вошла в гостиную. Из спальни слышу женский голос: «Барни, ты? Я так без тебя соскучилась!» Вхожу и вижу, что она валяется на кровати в эдаком кружевном одеянии, какое носили женщины-вампы в фильмах десятилетней давности. Валяется и поедает шоколадные конфеты из огромной коробки, стоящей тут же, на кровати…
— Прошу вас, миссис Чэдуик, говорите о главном!
— Извиняюсь. Ну, произошел обычный обмен…
