хотела было ударить его, но руки и ноги онемели и не слушались ее, она не могла пошевелиться.
— Зря ты об этом думаешь, — мягко сказал незнакомец. — В твоем лице воплощается твое сердце, и в твоих глазах светится то, что душа не может скрыть. — Он протянул руку. — Почему ты боишься меня? Ты ведь даже не знаешь, кто я.
Аджетта не могла вымолвить ни слова, слова застряли у нее в горле. Она хотела взять его за руку, но вдруг поняла, что куда-то проваливается. Мимо мелькали лица, чьи-то руки цеплялись за ее длинные волосы — на нее падали гниющие трупы.
Внезапно раздался долгий, приглушенный стон. Хватаясь за простыню и одеяло, Аджетта с громким стуком упала на твердый деревянный пол. Ее мать громко храпела во сне. Аджетта услышала за дверью звук шагов — кто-то осторожно поднимался по лестнице. Она быстро запрыгнула в постель и укрылась с головой одеялом.
Дверь в спальню со скрипом отворилась. Съежившись под влажным одеялом, Аджетта чувствовала, что на нее смотрят, но боялась пошевелиться.
— Спят, как младенцы, — пробормотал ее отец и направился к двери.
— Хорошо, что они не знают, что ты задумал, Кадмус. Скрытность никогда не помешает, — прошептал Сарапук.
Аджетта услышала, как отец с Сарапуком, переговариваясь, поднимаются по крутой узкой лестнице в мансарду Потом раздался скрежет ключа в замке. Тяжелый замок щелкнул и открылся, а Аджетта снова начала погружаться в сон.
— Осторожность прежде всего, Дагда! — сказал Ламиан, затворив за собой дверь и повернув в замке ключ. — Он у меня прикован к полу железной цепью. Меня предупредили, что это шустрый малый и может улизнуть в мгновение ока.
Он провел Сарапука в крохотную комнатку, еще более темную, чем предыдущая, освещенную тусклой свечой.
— Значит, вот твой зверинец? — спросил Сарапук, когда его глаза привыкли к темноте.
— Мой первоклассный экземпляр! Я заплатил за него баснословную сумму, расщедрился, как король, — ответил Ламиан.
— Что ж, будем надеяться, он настоящий ангел, а не обычный поставщик лебединых перьев!
Ламиан отдернул грязную штору.
— Вот мой ангелочек! — с гордостью сказал он.
Сарапук недоверчиво вздохнул. Перед ним сидел человек в длинном серебристом одеянии, расшитом блестящей тесьмой. Он был очень бледным, с лучистыми зелеными глазами, сверкавшими, как изумруды.
— Возможно, это и неплохой образец, но что-то я не вижу крыльев, — сказал Сарапук, взмахнув руками, как будто собирался улететь.
— Вот в чем красота настоящего ангела. Как-то в зверинце на Пиккадилли я видел ангела. У него были громадные крылья, торчавшие сзади сквозь льняную рубашку. Он даже мог ими махать, но никто не знал, что эти крылья пристегнуты к человеческому телу кожаными ремнями. Через шесть месяцев этот ангел превратился в кентавра — приделал к своему заду ноги от дохлой лошади. И публика опять ему поверила… Но мой ангел — настоящий, и его крылья так же прекрасны, как и он сам. — Ламиан ласково погладил странное создание по щеке.
Ангел, казалось, не замечал их. Он неотрывно смотрел в пол с выражением глубокой печали на лице.
— Он умеет разговаривать? — спросил Сарапук, его охватило волнение.
— Иногда он разговаривает, но никогда не спит и ничего не ест. Все время смотрит в пол. Когда его сюда привезли, он весь светился, его кожа блестела не хуже начищенной меди, а крылья были белыми как снег, но теперь… Наверное, он совсем пал духом, в нем что-то переменилось.
— Во мне бы тоже что-то переменилось, если бы меня приковали к полу цепями в такой комнате, — отозвался Сарапук, передернув плечами. — Но на мой взгляд, он обычный человек.
— Да нет же. Он ангел, никакого обмана, никаких трюков. Под этим одеянием скрываются самые красивые крылья на свете, в Лондоне таких еще не видели, — возбужденно сказал Ламиан и потер свою шишку. Его глаз задергался.
Сарапук заметил, что непонятное существо приковано к полу золотыми цепями, которые были припаяны к кандалам на запястьях.
Ламиан высоко задрал край одеяния на ангеле.
— Вот они, видишь! Крылья! Красивые крылья! Ангельские крылья! Настоящие крылья! — Ламиан громко хохотал, его глаза сверкали, он уставился на спину ангела, все еще не веря в то, что видит.
Оказалось, что на спине у существа было небольшое углубление, в нем-то и прятались крылья. В сложенном виде они совсем не выступали над его спиной. Крылья были размером с орлиные, с большими бело-золотыми перьями, блестевшими в неровном свете свечи. Сарапук присмотрелся — он ожидал увидеть ремни, которыми эти крылья пристегнуты к спине. Он сунул руку в углубление — за крылья — и пощупал скрытую часть спины. Тут крылья вдруг развернулись и резко увеличились в размере, обдав Ламиана и Сарапука дождем из крохотных серебряных искр. Ламиан опустил подол одеяния ангела — ткань прошла сквозь крылья, как будто их вообще не было. Сарапук с Ламианом в испуге отскочили.
Крылья ангела заполнили всю комнату. Они возвышались над ним, как огромный раскрывшийся павлиний хвост. На каждом пере горел синий глаз. Сарапук закрыл лицо руками, не в силах вынести яркий слепящий свет, который начал исходить от перьев. Сквозь пальцы он продолжал смотреть на пылающие крылья. Их свет становился все ярче и ярче. Тесная комната была озарена этим странным золотым свечением. Вдруг свет погас — так же внезапно, как и появился, — и комната снова потонула во мраке, который не могла рассеять единственная свеча. Неведомое создание сидело так же, как и раньше. Ангел хмуро следил за тараканом, который бежал по грязному полу. Казалось, силы покинули его.
Сарапук усилием воли старался держать себя в руках, хотя ему в голову лезли самые безумные мысли.
— Его нельзя никому показывать, — быстро проговорил он. — При виде т-т-такого люди с-с-сойдут с ума. — Он начал заикаться. Вены на его шее и висках пульсировали в такт с бешеным биением его сердца. — На твоем месте, Кадмус, я бы продал это создание тому, кто смог бы извлечь из него настоящую пользу. Тому, кто смог бы обуздать его силу, кто…
— Такому, как ты, Дагда? Как ты, так, что ли? — прервал его Ламиан. — Я не продам его — ни тебе, ни кому другому. Я собираюсь показывать его богатеньким леди и джентльменам. Гинея за каждый просмотр… И очень скоро я разбогатею.
— Это ведь ангел, Кадмус, настоящий ангел. Его надо хорошенько изучить. У меня есть аккумулятор, посмотрим, что будет, если провести через него ток. Это лекарство от всех болезней, оно наверняка излечит его от меланхолии! — возбужденно вскричал Сарапук.
— Тише ты! Среди моих постояльцев есть такие, кто готов перерезать ему глотку за фартинг. Они настолько глупы, что с радостью отрубят ему крылья, ощиплют их и продадут перья как лебединые. — Ламиан вытолкнул Сарапука из комнаты. — Он не нуждается в твоем дурацком лечении, он — мое будущее и твое тоже, но только если ты согласишься на мои условия.
Глава 6
Malus Malificia[4]
Миссис Малакин медленно шла по коридору. По дому № 6 на площади Блумсбери эхом разносился настойчивый стук дверного молотка. По пути она злобно бормотала что-то себе под нос, стирая краем передника сажу с пухлых розовых щек. Воздух в коридоре стал сизым от дыма, который просачивался из гостиной: в ней недавно разожгли камин, и теперь он нещадно чадил.
— Не терпится им! Вечно им всем не терпится! — ворчала она, спеша к входной двери.
— Миссис Малакин, стучат! Откройте, пожалуйста, дверь! — донесся из обсерватории голос
