— Подплывем поближе, даром музыку послушаем, — радовался Костя.
Лялечка только что подумала то же самое, но теперь, когда он это сказал, ей показалось, что такая пошлость может прийти в голову только ему.
Костя потянул носом:
— А вкусно пахнет! А?
И опять он сказал ее мысль, и она вся задрожала от отвращения:
— Я хочу домой.
— Домой? Я так и знал, что вы воды боитесь. Лялечка от наплыва отчаяния, злобы и ненависти открыла рот, как рыба, и не знала, что сказать.
«А ви, ви нэ прэшлы», — всхлипнул румын.
Они проплывали теперь под самой террасой. Какая-то дама перегнулась к ним, и пушистые перья ее шляпы тихо качались, скользя кружевными тенями по бледному чернобровому лицу. Улыбнулась, обернулась, сказала что-то, и к ней нагнулся молодой моряк.
Лялечка стиснула зубы. Вот сейчас, в этот момент, поняла она, что Костя — дурак, что шоколад съеден и что дальше так жить нельзя.
— Я вам говорю, что я хочу домой, — прошипела она. — Я вам говорю, что хочу домой. Или вы настолько глупы, господин Багрецов, что не понимаете, что я вас ненавижу.
— Посмотри, какая милая парочка там, на реке в лодке, — сказала моряку бледная дама. — Какие у него сильные руки.
— Ничего особенного, — пробормотал моряк. — Кофе хочешь?
— Нет, очень красиво, когда он откидывает плечи.
— Я тебя спрашиваю: хочешь ли ты кофе.
— Не понимаю, чего тут злиться. Мне нравится, потому что они оба так красиво плывут… Молодо, весело, ярко…
— Я же предлагал поехать на катере. Ты же сама не хотела.
Дама повернулась к нему. Губы у нее стали белые, а глаза круглые, желтые, с черными ободками:
— Не хочу, не хочу. Ничего не хочу. А больше всего — тебя не хочу.
«Восторгом сладострастья»… — томился взбодренный на бис румын.
«И на груди молодой», — надрывался кто-то среди реки.
Папочка
[текст отсутствует]
Телеграммы
[текст отсутствует]
Телефон
[текст отсутствует]
Сладкая отрава
[текст отсутствует]
Вдова
[текст отсутствует]
О дневниках
Мужчина всегда ведет дневник для потомства.
«Вот, думает, после смерти найдут в бумагах и оценят».
В дневнике мужчина ни о каких фактах внешней жизни не говорит. Он только излагает свои глубокие философские взгляды на тот или иной предмет.
«5 января. Чем, в сущности, человек отличается от обезьяны или животного? Разве только тем, что ходит на службу и там ему приходится выносить разного рода неприятности…»
«10 февраля. А наши взгляды на женщину! Мы ищем в ней забавы и развлечения и, найдя, уходим от нее. Но так смотрит на женщину и бегемот…»
«12 марта. Что такое красота? Еще никто до сих пор не задавался этим вопросом. А, по-моему, красота есть не что иное, как известное сочетание линий и известных красок.
А уродство есть не что иное, как известное нарушение известных линий и известных красок.
Но почему же ради известного сочетания мы готовы на всякие безумства, а ради нарушения палец о палец не ударим?
Почему сочетание важнее нарушения? Об этом следует долго и основательно подумать».
«5 апреля. Что такое чувство долга? И это ли чувство овладевает человеком, когда он платит по векселю, или что-нибудь другое?
Может быть, через много тысяч лет, когда эти строки попадут на глаза какого-нибудь мыслителя, он прочтет их и задумается, как я — его далекий предок…»
«6 апреля. Люди придумали аэропланы. К чему? Разве это может остановить хотя бы на одну тысячную секунды вращение земли вокруг солнца?..»
Мужчина любит изредка почитать свой дневник. Только, конечно, не жене, — жена все равно ничего не поймет. Он читает свой дневник клубному приятелю, господину, с которым познакомился на бегах, судебному приставу, который пришел с просьбой «указать, какие именно вещи в этом доме принадлежат лично вам».
Но пишется дневник все же не для этих ценителей человеческого искусства, ценителей глубин человеческого духа, а для потомства.
Женщина пишет дневник всегда для Владимира Петровича или Сергея Николаевича. Поэтому каждая всегда пишет о своей наружности.
«5 декабря. Сегодня я была особенно интересна. Даже на улице все вздрагивали и оборачивались на меня».
«5 января. Почему все они сходят с ума из-за меня? Хотя я, действительно, очень красива. В
