он не откликался на частотах, принятых на космофлоте.
— А все таки, Данилов, это — твои, конвойные.
— Какого черта они прилетели сюда прямо на лагерном патрульщике?
Данилов понял, что кто-то из них сейчас не выдержит, взорвется. У нее в запасе термонож, у него импульсник. Но когда расстояния до противника двадцать сантиметров, тянутся за огнестрельным оружием не очень разумно. На нем силовой скафандр, на ней тоже. Она хоть и баба, но крепкая, кости да жилы, может полоснуть по местам крепления дыхательных трубок… Или вообще по глазам. Пожалуй, с ножом в этом мусорном бачке она даже имеет преимущество.
Кац гнусно ухмыльнулась.
— Знаешь, Данилов, я тебе раньше не говорила, но пожалуй сейчас скажу. Пусть ты мне самый большой друг последние пятнадцать минут, но истина всего дороже… Есть у солариток одна особенность, все солнечные девы — на самом деле не-женщины, антиженщины. То есть МУЖИКИ они.
Ох, как сейчас Данилов ненавидел эту чертову гангстершу, она действительно вывела его из равновесия. А Кац издевательским тоном продолжала.
— Как ты думаешь, мой голубок недалекий, зачем после перехода к однополому размножению, к клонированию, вообще нужны бабы? Особенно в солнечных городах. Камрад Феттмильх всегда был поклонником Платона, а сей философ утверждал, что нет сильнее войска, состоящего из любящих друг друга воинов. Короче, у всех без исключения соларитов и солариток генетически только мужские признаки пола — икс и игрек хромосомы. И все они законные педики, не считая тех, кто перешел на чистую биохимию и всякий там киберонанизм для получения кайфа. Ну так как ты, Данилов, тоже небось отличился в педерастеже? Поди много женихался? Невесты тебя своими бородами не поцарапали?
Ему захотелось задушить ее, увидеть, как вываливается изо рта этот чертов язык, он едва не бросился на нее, забыв о ноже, но неожиданно остыл. Если это и правда, то он никогда не занимался сексом с соларитками, с «соларитками». Только с Зухрой Эдуардовной на Весте — вот дерьмо-то… но, в общем, и тогда ничего особенного не случилось. Допустим, Киберобъединение пошло на то, чтоб заделать всех соларитов однополыми — чего тут такого? В конце концов у мужиков и мускульная сила побольше, и выносливость. И вообще они принципиальнее.
— Кац, во-первых, у меня было «это» с одними… скажем, с работницами, так что уймись. Во-вторых, насколько мне известно, соларитки не располагают тем хозяйством, что висит между ног у всех мужиков, а вместо этого у них, сама понимаешь, что…
— Смешной ты или умственно отсталый. Пожизненная гормональная терапия плюс некоторые операции, которые проводят нанодоктора еще во младенчестве. В первый раз номер с изготовлением эрзац-баб был проделан во время подавления Бен-Беллы, затем в более мягкой, так сказать, форме продолжен с соларитами…
Они оба увидели факел — патрульщик был уже совсем близко.
— Ты знаешь, Данилов, это могут быть сбежавшие зеки. Приятная новость, правда?
— Для тебя может и приятная. Это ж уголовники, твоя компания. Меня они раскромсают с особой жестокостью.
Кончина на Юпитере сейчас представлялась славной и почти безболезненной по сравнению с гибелью в руках уголовников-извращенцев.
— Ошибаешься, Данилов. Если к нам летят суки Харденберга или Аль-Касима, то именно меня они прикончат с особой жестокостью, а тебя просто выбросят в космос. Бригада Зонненфельда далеко не всем нравится.
— А если удрать?
— Удрать невозможно, да и не нужно. Поскольку эти урки — все равно наша единственная надежда на спасение.
Когда мусорщик состыковался с катером и Данилов увидел «спасение» воочию, надежды его рассыпались в прах. Да и Кац приуныла.
Через стыковочный люк в кабину просунулась безволосая, морщинистая, словно бы чешуйчатая голова сизого цвета с сопливым носом-пуговкой, посмотрела взглядом ящерицы и прошипела через прорезь, мало напоминающую рот:
— Несите свои потрохи к нам. Оружие сдать прямо сейчас. Мнения, возражения?
Данилов и Кац переглянулись, а голова снова прошипела.
— Если есть возражения, мы быстро наедем на вашу жестянку катером. Чмок и нету.
Это звучало убедительно.
— Было плохо, стало еще лучше, — пробормотала Кац и протянула термонож. Даниловым вынул из кобуры импульсник. Навстречу выдвинулись руки, покрытые синеватой кожей, настолько отечные, что суставы даже не просматривались. Просто колбасы какие-то. И эта «колбасы» мигом выдернули оружие.
— Не вздумайте шалить. А то мигом… Убить кого-нибудь охота. — поделился новый знакомый.
Кац и Данилов вступили на борт катера.
И первое, что шибануло в нос — это вонь. На космических кораблях частенько пованивает, то ионообменный фильтр шалит, то санитарно-кулинарныый узел протекает. Но здесь пахло зверями, и даже не млекопитающими, а какими-то рептилиями.
Из четверых уголовников один по своему происхождению был сильно специализированным клоном, двое — совершенно разбалансированными мутантами, тоже с признаками пренатальной специализации, и один оказался умеренным клоном вроде Данилова, но с совершенно ненормальным взглядом, шныряющим туда-сюда. Все они были в язвах, болячках, отеках и диких татуировках, состоящих из вживленного под кожу оптоволокна. Все имели отвратные наросты и наплывы соединительной ткани — из-за неряшливого применения онкогенов для регенерации. И все наставили оружие на пленников.
— И угораздило же вас повстречать именно нас, невезучие вы. — «посочувствовал» умеренный клон, похоже что предводитель. — Прямо скажу, мы — злые, всегда не с той ноги встаем. Особенно жалко мне тебя, бедная женщина. Мои ребятишки за время отсидки отрастили перцы на полметра, а у меня вообще метровая морковь даже без эрекции, так что никакой презерватив не налезет, не надейся.
— Мне нравятся хорошие огородники, — Кац старалась не теряться. — Я — неформалка, ребята, и все мои кореша — бубновые тузы. Так что давайте ченчить. Вы нас конкретно вытаскиваете отсюда, мы вас вообще вытаскиваем из говна. И остаток жизни вы проведете на Крыме-4, потягивая ананасовый сок из вазы.
— Я вижу, ты — смелая шмара, — сказал главарь, — а вот твой кот больше похож на мента.
— Он скупщик редкозема, так что ему надо иметь протокольную рожу. А я — Кац, из чистильщиков, но, в общем, помаленьку приходится делать разную левую работенку.
— Сосать, значит, тоже умеешь. И кого ты вместе с этой «протокольной рожей» чистила около Юпитера, а? — демонстративно захрипел главарь.
Его глазки не переставали шнырять, задерживаясь даже на пленниках едва ли на полсекунды. Данилов вспомнил, что это один из симптомов «свиного бешенства» — болезни, передаваемой вместе со свиными ксенотрансплантатами, печенью или сердцем. В лагерях ею награждают, в лагерях ее залечивают, но избавиться от нее можно только после замены свиных органов на человеческие. Так что мужик этот, на ментовском жаргоне, — «свинка».
— Мы с ним слегка набедокурили в зоне Весты и решили драпануть оттуда без билета. Сели на грузовик зайцами. У радиатора, то есть у второго теплообменника, уголок нашелся укромный, там укололись и заснули. А вот с направлением ошибочка вышла, вместо «Кибальчича» мы на «Медузе» оказались. Нас там в «обезьянник» посадили, стали обижать. А потом станция с катушек сбилась и прямо на Юпитер смайнала, а мы еле задницы унесли на этом мусорном бачке. Он мне по системе управления вполне знакомый.
— Ой, как много брехни, я просто вынужден сопротивляться. За борт что ли вас выкинуть? — главарь загнул корявый палец. — Как-то неинтересно. Пшик и нету. Засунуть в двигатель? — пошел в ход другой палец. — Это уж чересчур, а я все таки эстет. Отправить в шлюзкамеру и немножко поиграть с вакуумом? Об этом стоит подумать. — уголовник загнул третий палец, а затем все остальные и сделал неприличный жест. — Отдать тебя, молодка Кац, на потеху Марамою, а твоего дружка вручить Сизому? Фантазии у них маловато, ввиду тяжелого детства, но забавляться они любят. То, что от вас затем останется, пара фунтов
