никаких квартирных расходов, она и одолжить могла на карманные расходы. Муж ее давно погиб в какой-то горячей точке, сражаясь, скорее всего, за неправое дело (грубая физиономия почившего, представленная на фотографии, выглядела откровенно бандитской), а сынки (на фотках небритые чмуры, хвастающиеся своими бицепсами-трицепсами) лет пять как обосновались в Османском халифат-союзе.
Господин Берг подумал и согласился, хотя точно не знал, кем приходится ему Асия Раисовна — двоюродной тетей или троюродной сестрой, а спросить было неудобно. Знал только, что ее девичья фамилия Бекмурадова, как и у бабки.
Асия Раисовна проживала в нехилой пятикомнатной квартире в доме-кукурузине на проспекте КИМа, ныне Якоб-Делагарди-авеню,[17] в западной части Хирвисаари.[18] Там господин Берг занял комнатку, где раньше, до своей кончины, жила большая сивая собака, оставившая свою шерсть на коврах и диване. Пса, между прочим, усыпили за пожирание пенсионера, который был соседом Асии Раисовны и большим занудой, по ее словам. Потом господин Берг обнаружил за батареей и разбитую ампулу от психопрограммирующего средства для бойцовых псов.
С понедельника, как и принято, господин Берг явился на работу в красивое здание, словно сделанное из золотистой фольги, на улице Гороховой, то есть Рижского мира.[19] Но вместо дешевых аутсорсовых задач, вроде учета столов и стульев в офисах, его ожидал ребус. Директор фирмы «Сайкотроникс», прозываемый Виталий Магометович, «порадовал» нового работника нестандартным заданием. А был шеф представительным мужчиной с породистым носом шейха и аккуратной бородкой, и в каждом жесте его сквозила нешуточная значительность. Казалось, он должен потратить на тебя, максимум, движение левой брови или правого мизинца.
Помощник директора сбросил готовые программные модули и объекты на предоставленный господину Бергу «Калимантан», мощный компьютер с параллельными процессорами и фотомолекулярной памятью — первоклассного индонезийского производства, а не какой-нибудь «черной» африканской сборки. На южноазиатских предприятиях вся электроника, фотоника и спинтроника изготавливалась работницами, подчиненными через нейроконнекторы управляющему серверу: ручки — женские тонкие, а команды — компьютерные четкие. Ну, а прибыли делили между собой калифорнийские кибербароны, скупившие и присвоившие патенты на все виды передового хардвера (кто не хотел отдавать «ноу-хау», тот получал психопрограммную инъекцию наноразмерной иглой прямо в мозг и становился послушным мальчиком).
Поставленная шейхом Магометычем задача решалась лишь методами субъектного динамического моделирования. Господин Берг владел этим оружием, выкованным в подвалах «Мумбайсофта» — а мастерство, как говорится, не пропьешь, — так что из столкновений со всякими головоломками нередко выходил победителем. Поэтому он и сейчас смело кинулся на амбразуру, хотя далеко еще не понял, с чем, собственно, воюет. Как ему вскоре показалось, фирма балуется с не очень легальными биотехнологическими делами. Ну, а ему, собственно, какое что.
Когда господин Берг начал заниматься моделью, через СМИ пошли сообщения о террористических атаках в ОПГГ и ингерманландской зоне. Почти год пресса, управляемая Пятью Братьями, валила всё на русских националистов, руссистов, запушкинцев. Особенно много визгу было в СМИ соседних стран — ясновельможной Польши, Финляндии и прибалтийских карликов — те живописали происки Москвы, которая «как известно, стала в последние годы гораздо агрессивнее, восстановив свой военный и диверсионно- разведывательный потенциал после неудач двенадцатилетней давности». Международная общественно откликалась и спешила на помощь «молодым демократиям». Натовские пискиперы посылали свои дроны, чтобы убивать «террористов» по ту сторону российской границы, русские поднимали в воздух стаи антидронов, снабженные общим, конечно, же «тоталитарным» искусственным интеллектом. Наконец тульские умельцы выковали БПЛА «Сирин», способную перепрограммировать натовские машины прямо на лету и уводить их обратно, после чего те обрушивали свои бомбы и ракеты на штаб-квартиры западных банков и корпораций. На этом война дронов закончилась и «свободная пресса» стала реже называть террористов руссистами, иногда уже моджахедами, фидаями и джихадистами, но еще твердила, что они подсылаются Москвой, Пекином или, на худой конец, Тегераном, союзником Москвы и Пекина. Хотя командование джихадистского «Международного объединения джамаатов» все чаще намекало — станет хуже или лучше, зависит именно от него.
Моджики-моджахеды любили захватывать глухие деревни и забубенные рабочие поселки, чтобы, в ходе последующего боя за освобождение, те были бы дотла уничтожены. Самих моджиков уничтожить было трудно, видимыми они становились только после смерти, а по жизни являлись невидимками, и секрет их невидимости оставался неизвестным. Впрочем, в аккуратных корпоративных кварталах с коттеджами и кондоминиумами, где обитают сертифицированные «северные европейцы» и менеджеры-амраши, ни одна лишняя пылинка не падала на газоны. Их доблестно защищали корпоративные ЧОПы и «голубая полиция», пискиперы и охранная робототехника. Получалось, что могучая джихадистская организация, выступающая вроде за социальную справедливость, упорно косит не богатых «сертифицированных европейцев», не амрашей и распов, а никому не нужных совков. Из-за этого сообщения об очередной бойне стали занимать в потоках новостей, изливаемых Пятью Братьями, не более двух-трех строчек.
Но еще год спустя «европейские джамааты» вдруг провели военную операцию в Ландскрона-Сити. Впервые за двенадцать лет джихадисты открыли пальбу не в полузаброшенном селении и не в задрипанном городском гетто, а в шикарном новом центре ОПГГ. Голубая полиция не выдержала внезапной и мощной атаки невидимых боевиков, так что, потеряв несколько бронемашин, покинула район к западу от Фридом- Билдинг. Однако и моджики не стали дожидаться появления подразделений ООН, испарившись незнакомо куда… Затем пошла волна операций «сил джихада» в Европе, где они действовали еще более решительно, чем в ОПГГ. Во Франкфурте-на-Майне они легко заняли деловой район, рассадили робоснайперов на большей части лондонского Сити, заминировали бизнес-кварталы еще в десятке больших европейских городов. Толпы менеджеров и стада клерков бежали от опасности, роняя на землю гаджеты и проджекты, но по пути их косили пули автоматических снайперских систем и осколки прыгающих мин. А официальные СМИ все искали связи между внезапно всплывшими джихадистами и азиатскими диктатурами, то бишь московитской и пекинской, а также просили не отождествлять террористов с активистами демократических революций, преобразивших лицо Ближнего Востока, Северной Африки, Центральной Азии и Кавказа. Известно же, что именно «диктатуры» спят и видят, как выхватить тот или иной город или страну «из объятий свободного мира, чтобы затем погрузить в рабство». (Шутники-леваки добавляли: чтобы принудить каждого работать, получать зарплату, не заниматься проституцией, не колоться наркотиками, не продавать собственные органы.)
Было ли это интересно товарищу Майкову… пардон, господину Бергу? Нет, он не желал интересоваться политикой, да еще льющейся из аналов Пяти Братьев. Товарищ Майков хотел получить деньги, честно заработанные мозолями на заднице, забрать семью из Брюсселя и поселиться с ней на Алтае или хотя бы в Вологде. Впрочем, вместо этого, господин Берг нередко желал закрутить с какой-нибудь с длинноногой потаскухой и через цепь ресторанов и отелей отправиться с ней на Майорку. Может так, сперва, в роли господина Берга повеселиться с блондинкой на Майорке, с брюнеткой на Ибице, а уж потом, в образе товарища Майкова, забрать семью и на Алтай…
В новостях программиста Берга интересовала только ерунда, вроде сообщения о массовых операциях по перемене пола, с женского на мужской в Индии, с мужского на женский в Европе, а также об искусственном ускорении умственного развития одного барана и одной козы с помощью диффузного нейроинтерфейса, в результате чего баран возглавил движение, призывающее волков обратиться к вегетарианству, а коза стала защищать права парнокопытных дам от козлиного насилия.
До политики было ли господину Бергу, если он только что создал особые программные объекты, именуемые субъектами (за способность к самопрограммированию) и лишь теперь стало стопроцентно ясно, какую несуразную задачу поставил Виталий Магометович.
Некий объект, приходя в активное состояние, начинал вести себя как тридцать тысяч независимых субъектов. Однако основные параметры субъектов продолжали составлять, понимаешь, динамическое единство, изменяясь по совместным, то бишь интегральным функциям. Аргументами этих заковыристых функций выступали почти случайные воздействия, приходящие из хаотической «внешней среды», а целевой функцией являлось уничтожение максимального числа сотоварищей.
Почему-то к описываемому объекту приклеилось у программиста Берга прозвище — ЯЙЦО. Уж больно
