обрушивалась на мою голову и пыталась ворваться в легкие. Борьба с ней выкачивала много сил, подводя индикатор мощности к нулю.
Но даже на ровной поверхности мои ноги, онемевшие и превратившиеся в поленья, двигались еле-еле. Я сделал прискорбный вывод, что если и захочу, то уже не смогу вернуться назад. Даже шея задеревенела, и взгляд был тупо воткнут прямо в кромешную тьму передо мной. Но все-таки какое-то притяжение заставило меня, скрипя, провернуть голову вверх на совершенно заледевшем шейном шарнире. Опять мерцание. Только сверху, с потолка. Там добрые люди положили решетку люка. Но до нее пара метров пустоты. Именно столько, сколько отделяет нижний коридор от верхнего. И эти два метра еще предстоит осилить с помощью рук и ног, почти начисто лишенных жизненного тепла.
Три раза я сваливался со стены. Четвертого падения мне, наверное, хватило бы для полного абзаца. Но нашелся благожелательный кусок стены, представляющий небольшую нишу, в которой можно было закрепиться локтями и коленями.
Решетку пришлось поднимать собственной головой. От этого на ней остались долго незаживающие вмятины. А оказался я в генераторной. За штабелем из бочек. Поскольку дизель-генератор старательно тарахтел, то человек, который с ним возился, меня не услышал (даром, что подопытный, даже уши- шумопеленгаторы не вырастил!) А иначе механик запросто повязал бы меня, холодного и слабого.
Я стал осторожно подниматься, опираясь на бочку. Механик, наконец, что-то ущучил. С физиономией хищной птицы направился к штабелю, потом вдоль него. Это его и погубило. Я как следует толкнул нужный бочонок плечом, отчего тот в падении припечатал механика. Энтузиаст - все тут были такими - выпал в твердый осадок. А я, воодушевившись, кинулся к генератору. Видно поторопился. В этот момент дверь распахнулась, и вошел товарищ первого механика, видимо, привлеченный шумом. Я едва успел присесть и укрыть свое невыдающееся тело за движком.
Когда второй механик оказался совсем рядом, я взвился из-за укрытия, как цирковая собака, которую поманили кусочком сахара.
В одной из точек своей траектории я-таки приложился высоким лбом к увесистой челюсти второго механика, несмотря на отдачу продолжил перелет через машину и шлепнулся на живот. Мой соперник тоже рухнул, откинув каблуки, однако попытался тяпнуть меня ногой. Хоть в голове гулял сплошной звон, я успел ладошкой смахнуть в сторону вредоносный башмак. Затем недоброжелатель стал подниматься. Наверное, зря. Я довольно быстро взялся за ум, крутанулся на руках и, переместив ноги по часовой стрелке, сделал механику подсечку. А потом еще удачно лягнул. В челюсть или в шею. С испуга, наверное, сильно получилось. Второй механик отключился, составив компанию первому.
Я направился к бочкам, нашел более-менее наполненную керосинчиком, вытащил ее в коридор и избавив от пробки, пустил катиться вдаль. За ней оставался широкий керосиновый след. Другую бочку я направил в противоположную сторону. Потом пощелкал зажигалкой. Хотя фитиль отсырел, искра до сих пор появлялась исправно.
Я потыкал взглядом пространство производственного помещения, затененное синеватым туманом. Можно было заметить, куда тянется дымок от дизеля. Я немного побродил и наткнулся на вытяжку. Даже прикинул, куда она может направлять лишние газы и вони. Много людей обходили территорию «Пчелки» и ее окрестностей, но нигде не видели пахучей трубы, торчащей из земли.
Однако дым можно выводить наружу и не прямо через трубу, а, например, через воду. Такое, например, проделывали хлопцы Бандеры в своих схронах. Ручеек от этого лишь побольше булькать станет. Я припомнил, где имелся на поверхности естественный водосток. Ага, в лесу, уже за ограждением.
И тут из коридора через открытую дверь проникли то ли грозные шумы, то ли недружелюбные пульсации. Я поспешно выглянул - так и есть, мой беглый организм обнаружен и накрыт, ко мне гурьбой торопятся всякие мелкие чудовища местного производства. Тролли, выплевывая свои едкие струйки и накидывая арканчики-жгуты. Пузырьки-упырьки - со скоростью теннисных мячиков. Трубчатые стрельцы на своих кривых. Бывшие пациенты тоже поспешают. В таких условиях мне ничего не оставалось, как подпалить пролитый керосин. Не со зла. Просто сдрефил. Вся эта кодла меня бы вмиг на атомы разнесла, не дожидаясь судебного процесса.
Я еле от иглы увернулся, когда дверь прикрывал. Однако керосиновых разводов хватало и в генераторной. Поэтому язычки огня запрыгали вокруг меня, пытаясь приобщиться к моему обмену веществ. Рассыпая цветы мата, я бросился к вытяжному отверстию.
Потом был долгий путь наверх. По узкой ребристой щели. Там тоже торчали на посту трубчатые почки- стражи, но какие-то вяловатые, сонные. Очевидно, из-за постоянного копчения дымом. Труба была поначалу строго вертикальной, а потом стала искривляться в сторону горизонтали. Теперь можно было полежать после утомительного карабкания, и тело было благодарно мне за паузу.
Далее труба однозначно брала уклон вниз. Более того, мои загребущие руки с болезненно растопыренными пальцами неожиданно зашлепали по воде. Все ясно - металлоконструкция, выписав загогулину, погрузилась в ручей.
От такого поворота жуть обуяла, ощущения стали отчаянными, нуждающимися в самом мрачном музыкальном сопровождении. Надо было нырять, причем в трубе, внутри узкой стискивающей со всех сторон щели. Она была тесной и пускала пузыри в воду; я тоже пускал пузыри. Первая треть моего тела уже выпросталась в ручей, а две остальных никак не могли пропихнуться через выхлопную дыру. Все - труба, в прямом и переносном смысле! Уже лиловый туман стал растворять мои мозги, уже взгляд угодил в знаменитый черный тоннель… но последний рывок все-таки избавил меня от объятий железяки - так же, как от пуговиц на рубахе и ширинке. Ура, чужая хренова судьба отпустила меня!
А наверху меня ждала съемочная группа. Как раз в нескольких метрах от того места, где я вынырнул, ловя тревожным ртом кислород. Бореев, Сайко и многие другие с камерами и микрофонами. Даже сейчас они не помогли мне доплыть до берега, но встречали, как космонавта. С бурными аплодисментами.
– Так вы следили за мной с самого начала? - злобно уточнил я, поднимаясь на дрожащие ноги и пытаясь удержать ниспадающие штаны, после того как немного пропыхтелся.
– Не с самого начала, но следили, - отозвался Сайко, только уже не пожухлый, а снова бодрый и румяный, как свежеиспеченный колобок. - Еще утром мы вскрыли несколько колодцев, ведущих в законсервированный командный пункт. Что любопытно, о нем забыли уже в середине пятидесятых. Нам пришлось покопаться в архивах, чтобы найти хоть какую-нибудь информашку, не говоря уж о документации. Ты знаешь, в этом бункере бывал сам Берия…
На моем лице, наверное, не отразился краеведческий интерес, поэтому дед-генерал спешно переключился.
– Ты не думай плохого, мы сразу стали искать и тебя, и Андрея Пахомыча, и лейтенанта Туманова, но поначалу у нас возникли естественные трудности. Они всегда возникают… Раньше вот во всем шпионы, враги народа были виноваты… Как там, кстати, Пахомыч и лейтенант поживают?
– Так себе. Они уже покойники.
– Ай-яй-яй. Впрочем, мы об этом догадывались. Мы же опустили после обеда несколько микрофонов, потом даже видеокамеры. Все это здорово смотрится.
– Что здорово? Там, внизу, может, люди горят.
– Да какие это люди, Глеб? Ты же сам их и подпалил, и поделом… Да, ладно, ладно, вытащат их. Если там что-то останется…
Сайко еще продолжал трындеть, но я уже задумался, вытираясь махровым полотенцем… А ведь Фима, похоже, помог мне выбраться. Ведь не кинулись же за мной эти уроды, когда я еще только-только из темницы выбрался. И не потому, что я так хорошо накормил почки-датчики своей кровью. А потому, что Гольденберг сидел в подземной пультовой. Значит, Фима смог сохранить свой человеческий фактор.
Перед не слишком четким взором запорхала клякса Апсу.
«Я заботился о тебе, только никак проявится не мог. Иначе эти чудища ударили бы меня снаружи внутрь и изнутри наружу. Но твоя судьба, хоть покореженная, при тебе осталась.»
«Спасибо за столь ненавязчивую опеку. Буду и впредь свою судьбу беречь, как стекляный хрен.»
А может, и светлобронированный друг-витязь пособил мне не сбиться с курса в сторону Сцилл, Харибд и прочих наглых морд.
– Глеб Александрович, мы не только следили, - обратился веселый Бореев. - Мы анализировали и принимали решения. И товарищи наверху тоже в курсе наших происшествий. Вначале, не скрою, они были
