через сто полетим… Сними лучше хороший фильм про повышение урожайности сахарной свеклы!» Он долго бился за свои сценарии. И, только когда полетел спутник, а потом и первый космонавт, для всех стало откровением, что человек, оказывается, занимался не прожектами, а научно обоснованными прогнозами. Короче, у инноваций и новаторов в России сложная судьба.
И все же они — инновационные технологии и их проводники — в России есть и сегодня. Это такие прикольные люди, которых я называю «гости из будущего». Они несут людям идеи и принципы уже завтрашнего дня. И на наших глазах, а зачастую и с нашим участием их разработки проходят три стадии общественного восприятия: «этого не может быть», «в этом что-то есть», «да кто ж этого не знает!».
К самым удивительным примерам обновления современной России можно отнести опыт развития деревень Русского Севера, созданный в Архангельской области Глебом Тюриным и его Институтом общественных и гуманитарных инициатив (ИОГИ). Могу об этом судить. Вопрос проработан лично. Познакомившись с Глебом несколько лет назад, я объездил деревни, в которых он работал, побеседовал с сельчанами, отснял десяток кассет для своего фильма.
Тюринский опыт, когда с ним сталкиваешься впервые, вызывает ощущение чего-то нереального, сказочного. Многие так и говорят: «В нашей глухомани этого просто не может быть, потому что не может быть никогда».
Далее, убедившись, что «оно» есть и что «все взаправду», самые разные люди: журналисты, модные столичные тусовщики из бесконечных школ политики, бизнеса и управления, экспертные команды Всемирного банка и западных аналитических центров, федеральных министерств России, администрации регионов и президентских полпредств, — все приходят в восторг. Пересказывают истории архангельских деревень на конференциях, предъявляют их обществу как большой успех, как некое чудо.
Но даже среди экспертного сообщества мало кто сознает, какие масштабные инновации на самом деле созданы и предложены Глебом Тюриным, какое значение они могут иметь для развития разрушенной сельской России, деморализованной, давно нищей, на глазах уходящей из жизни в дешевых деревянных гробах.
В отличие от успешных мегаполисов, большая часть России — провинция, которую не вписали в крутые виражи рыночных реформ. В глазах государственного аппарата это — огромная «черная дыра», поглотившая все, что было построено раньше, и в которую только для поддержания жизни надо качать и качать средства.
Но, увы, миллиардные дотации ей не помогают. Дыр больше, чем средств. Одна из проблем в том, что здесь ведь средства не инвестируют, а осваивают по-советски. Это затратная система: надо показывать затраты, чтобы тебе их покрывали. А будет меньше затрат — урежут финансирование. Но это означает, что сознательно создается «минус», потому что создавать «плюс» невыгодно.
Так умирает деревня. Угасание глубинки происходит довольно интенсивно. За 20 лет наша страна потеряла едва ли не 20 тысяч населенных пунктов. На некоторых территориях освобождение земли идет со скоростью 2–3 процента в год по старому закону «вымирание — опустошение — освобождение».
Переполненные мегаполисы и брошенная, разоренная земля: риск потерять контроль над незаселенными территориями растет год от года — страна-континент Россия стремительно обезлюдевает.
Итак, брошенные фермы, бездорожье и деградировавшие жители — знакомая картина? Переполненные очередями города. «Рабсила», нанимаемая из за границы (восточной), потому что тут «некому работать», а работники рвутся через другую границу (западную), потому что там «больше дадут»… По старой советской привычке ждут помощи сверху. Здесь все считают, что не могут изменить ситуацию, потому что ничего не решают. Впрочем, не то чтобы не решают… В самом конце девяностых годов Тюрин работал в норвежском Красном Кресте. После дефолта привозили гуманитарную помощь. К нему подошел один мальчик, таких можно было видеть у бензоколонок, и спросил:
— Телку надо?
— Какую? — переспросил Глеб.
— А вон стоит!
Тюрин спрашивает, сколько.
— Трахнуть 60, минет 50 рублей.
Это детдомовский мальчик продает детдомовских девочек. Глеб взял его за шкварник, привез в детский дом, но там лишь руками развели. Маргинальный слой, как раковая опухоль, расползается все дальше. В 1990-м в Архангельской области было два детских дома, сейчас их 38. Такого не было даже после войны.
Люди воюют за кусок хлеба. «Свои» бьют по «своим» рублем, а потом топят друг друга в «национальной идее» — водке. Так обыденно происходит национальная трагедия. И самое страшное — обреченность, с которой принимают свое поражение люди. Наступил переходный период, который для многих оказался переходом с этого света на тот…
И сегодня мало кто представляет, как можно изменить эту ситуацию.
Глеб Тюрин знает. Он знает, как прийти в глухой угол, где на сто человек — пятьдесят ста-pyx да тридцать алкоголиков. Прийти и сделать так, чтобы забытый Богом край начал вторую жизнь, добиваясь определенных успехов в решении годами не решавшихся проблем.
Тюрин знает, как, не приказывая и не навязывая готовых решений, сделать так, чтобы внутри маленьких полуразрушенных деревушек люди начали шевелиться, думать, стремиться, преодолевать, рождать вполне здравые идеи, создавать проекты и новые виды бизнеса, ранее неизвестные или давно позабытые. Для этого Тюрин создал новые консалтинговые и гуманитарные техники, адаптированные к уровню нашего провинциального населения. Назовем вещи своими именами — часто маргинального, плохо образованного населения, считающеюся «отсталым» и «темным» даже в докладах современных чиновников.
Со своими соратниками он идет по жизни. Он идет по северным холмам и проселкам, забираясь в такие деревни, о которых все давно забыли или, что вероятнее, никогда и не слышали.
Тюрин придумал, как сделать так, чтобы консалтинг, современные гуманитарные технологии приводили к росту активности сельских жителей, объединенных в сельские органы ТОС (территориального общественного самоуправления). Он придумал, как сделать так, чтобы эта форма самоорганизации местного сообщества активно заработала на службу деревням и селам.
Работа Тюрина привела к реальным переменам в десятках северных деревень — в них реализовано более шестидесяти проектов. Люди «вдруг» начинали строить мосты, водонапорные башни, гостиницы, водопроводы, создавать пасеки пакетного пчеловодства и центры разведения породистых овец. И все это при копеечных вложениях и с колоссальной отдачей: полтора миллиона рублей на входе превратились примерно в тридцать миллионов рублей экономического результата на выходе. Такая эффективность проектов и уровень капитализации труда недоступны сегодня даже для передовых американских и японских корпораций. У Тюрина таких показателей добиваются обычные сельские граждане «бесперспективной» провинции. Соотечественники, оказывается, вполне способны заниматься принципиально новым для себя делом, которое они до сей поры никогда не делали. Предпринимательский дух, смекалка и мастерство
