себя долго уговаривать, а руки сжимают обитый мехом руль новенького мерседеса «S600». Или раритетного кадиллака «Флитвуд» 1959 года, шестиметрового, с разлетающимися крыльями, с восьмицилиндровым мотором на триста пятьдесят лошадей.
Программист Галкин написал три важные процедуры, но обеспечивающий пакет для него делал некто Рабинович из Лос-Анджелеса, так что соединялось все не слишком гладко. А подключение к банку данных, расположенному в Токио, шло с еще большим скрипом. Дмитрий не без оснований считал, что японцы – эти маленькие неразличимые люди, паникующие перед русской компьютерной мафией, всячески стесняют ему доступ к своей системе и умалчивают о заглушках.
Время таяло и Дмитрий физически ощущал, как оно покидает его тело, оставляя слабость во всех членах. А завтра надо было сдавать проект двум менеджерам, российскому и японскому.
Именно в тот момент, когда Митя почти уже понимал причину сбоев, в дверь затрезвонили. Он обхватил голову руками, надеясь, что сейчас все утихнет, однако звон не унимался. Да, это экс-супруга могла явиться за алиментами. Впрочем, если расписать ей радужные перспективы, показать сателлитовый адаптер, радостно подмаргивающий глазками-индикаторами, то она тихо-мирно отвалит. Вдруг даже и пожрать приготовит…
Митя распахнул дверь – и мимо него в квартиру прошел странно одетый человек с чем-то железным на голове. Человек в шлеме сделал несколько шагов вперед, затем оглянулся и Митя узнал калищевского рэкетира – по кличке Путята Вышатич. Сам Путята бросил на Митю мимолетный взгляд, а затем сказал кому-то:
– Давай сюда, друже, входите все, засады нету.
И в дверь, мимо Мити, пошли люди, крестясь, задевая головой косяк, вытирая подметки не о половик, а где попало. Все они, не тормозя, направились в гостиную.
Митя подавил стон и, закрыв дверь, поспешил за людьми.
Среди вошедших не было ни одного нормально одетого или подстриженного человека.
Шлемы с наушами и наносниками, плоские и с рогами, остроконечные меховые шапки, кольчуги, куртки с наклепанными стальными пластинами или бляхами, наплечники и наручи, плащи, кафтаны, шкуры и косоворотки, сапоги, унты и лапти. Много холодного оружия. Волосы длинные спутанные иногда с косичками, наверно вшивые. Усы висячие. Запахи не слишком приятные. Кольца в ушах.
Пришла, вернее даже ввалилась беда, отчего жара поползла полозом по автоматически охладевшей спине.
Неприятных людей было семь и они почти равномерно распределялись по квартире: кто улегся на ковер под столом, кто полез в холодильник, кто включил телевизор, кто прямиком в туалет направился, кто решил ударить по клавишам компьютера.
– Ой, только не это, – возопил Митя, преодолев шок и стресс, – дайте хоть исходник сохранить.
– Не боись, не спорчу твою программу, чай не дурак, а она не девка, – отозвался незванный гость в хорошо надраенном панцире, состоящим из множества стальных пластин. Затем потыкал сосискообразным пальцем в клавиатуру. – Я вот намедни книжку насчет программ прочел, хоть к нонешнему письму я еще не шибко привык. Ты, кстати, за «Си» или за «Яву»? Или может ты за хакеров-вонякеров?
Предводитель – а Путята явно был именно таким – разлил заначенного Митей импортного «Пушкина» по рюмкам и засунул грязные пальцы в дорогостоящую банку с солеными огурцами.
– Бери, хозяин, – он протянул рюмку Мите, – и не гляди зверем. Мыл я руки недавно, лет сто назад. Ты вообще учти, мы тебе пригодимся, не тати же ночные, ха-ха… Знаешь, кстати, почему мы татарам конкретно просрали? Потому что тогда у нас не было водки. И, следовательно, не было свежих неожиданных идей.
Выслушав краткий исторический анализ, все гости дружно выпили и, крякнув, закусили. Мите ничего не оставалось, как сделать тоже самое.
– Я же говорил, что надо колья вкапывать в землю, дабы конницу рассечь, инда само войско полукругом выставлять, с усиленными отрядами лучников по крыльям строя. – Высоченный беловолосый бандит размахивал длинными руками на манер ветряной мельницы к дополнение к своей нелепой речи.
Это точно олигофрен, подумал про него Митя, мозг в зачаточном состоянии, но руки вон какие жилистые.
– Ты вещал, а никто тебя не слушал, потому что не было у тебя информационной поддержки. – отозвался огромный мужчина в панцире, затем разрубил палку колбасы топориком, оставив на полированном столе глубокую зарубку. Откусив разом приличный кусок, он потянул хэнди из сумчонки, сильно напоминающей выпотрошенного хорька.
Это плохо укладывалось в голове. Низколобый человечище, не забывая поигрывать топором, вел искусный разговор на финансовые темы, причем набитым ртом.
– … Главное, чтобы аккредитив открыли… На меня, вернее на мою фирму откроешь. Я уже зарегистрировал ее в оффшоре, на островке Джерси посреди синя моря. С голубкой сизокрылой пошлем через окиян, из Рио-де-Жанейро, липовые коносаменты, получим бабки, обналичим как оплату стройработ, и фирмешку мигом закроем. Муха посрать не успеет… Эй, ты на кого батон крошишь, холоп, разве я кого-нибудь обманул? Что я, сраму не боюсь? Конечно, строительные работы тоже липовые…
И добавил еще пару фраз на языке, напоминающем болгарский. Или церковно-славянской. Затем сунул хэнди в карман.
– Кажись, клюнул, – осклабился человечище и подмигнул Мите, который почувствовал, что насильно превращен в «крышу» для бандитов. Он, собрав все силы, возмутился и решительно подошел к агрессору, молча жующего у раскрытого холодильника. Железа на том было менее, чем на других, только кожаная безрукавка с десятком приклепанных стальных бляшек.
– А что это вы тут делаете?
– Если не заметно тебе, так зенки протри. Кушаю, вот что. Два дня и три ночи не жрамши.
Не удостоившись более вежливого ответа, Митя сказал сломленным голосом:
– Вы бы хоть холодильник закрыли.
– Вот доем и закрою, не чухонец же. – наконец произнес разоритель холодильника. Косматая шапка, сделанная из медвежьей головы, придавала ему совершенно зверский вид. Взгляд был неприятным, словно у хищника, выглядывающего из зарослей.
– Какое подключение к сети имеешь, отрок? – спросил огромный бандит, недавно разорявшийся по хэнди. – Модемное через телефон?
– Цифровое, через адаптер сателлитовой связи. – послушно отозвался «отрок».
– Тоже сгодится. А логин-то для хода в сеть какой? – сказал бандит с немалым лязганьем усаживаясь перед компьютером и не замечая жалобных взглядов хозяина квартиры.
Господи, у него ж пальцы такие, что все клавиши высадят. Единственное, что в этом доме приличного есть, и то надо разнести. Митя ощутил себя съедаемым заживо.
– А зачем вам?
– Да не страшись ты, я все следы замету. Надобно на одном серверке входящую почту просмотреть. Ледоруб со сниффером у меню имеются, так что от тебя ничего не надобно. Ты диск-то почистил? А то ноне большие подкачки на него будут…
Панцирный хакер прислонил топор, имеющий явные следы запекшейся крови, к ножке стола и Митя вынужден был признаться:
– Логин «мигалкин».
– Пускай там Ерманик помудрит, а ты к нам иди, Галкин-Мигалкин, – позвал настоятельным тоном Путята Вышатич и поднес еще одну рюмку Мите, затем обратился ко всем присутствующим. – Теперь, господа мои, помянем всех тех, кто в престольном граде Рязани пал от рук поганых. А особливо великого князя Юрия Ингваревича и князей Глеба Ингваревича и Федора Юрьевича. Светлые были мужи, чуждые всяческому гнусномыслию, ну и недолго мучились под злыми татарскими саблями. А мы вот все живем своей худой жизнью, хоть и не светлые, и не лучшие, и не справные…
Мите стало не по себе, голова закружилась, вернее все вокруг отправилось в призрачный полет, словно стало плоским, бумажным. К обычному страху за свою жизнь и имущество добавилось ощущение нереальности происходящего, Эти люди были не только бандитами, но и опаснейшими параноиками, психами, подкованными в истории. На их слабых мозгах явно проводились опыты в спецслужбах, там им втюхали весь этот бред. Неизвестно какие цели преследовала спецслужба, но получился образцовый союз меча и дебила.
– Не думай, Митрий, что мы только на чужбинку рады. Мы не какие-нибудь там охотники-собиратели-потрошители, как у вас там в учебниках напачкано. Эй, Мал, тащи-ка сюда мех…
Плечистый мужик, не снимающий косматую медвежью голову, сбросил на стол грязнущий козий мех, который заколыхался как живой.
Пришлось пить. Сладковато-сивушный вкус. Внезапно ударило в голову, да и съеденный обед явно захотел выйти наружу и поздороваться с гостями.
– Если честно, то рецепт мы у татарвы позаимствовали, в порядке культурного обмена, так сказать. Это буза. – пояснил Мал.
– У татарвы бузу вы хоть культурно позаимствовали, а у меня квартиру совершенно нецивилизованным средневековым образом, – снова расхрабрился «поплывший» Дмитрий.
Однако не рассвирепел Путята Вышатич, а стал рассказывать о причинах своего с товарищами присутствия.
– Нынче мы бывший колхозный рынок под себя берем, все перекупщики уже разбежались, а он у тебя рядышком. Кафе «Метелица» и пиццерия, ети ее мать, «Буратино» подписалась нам дань платить, так сказать, за защиту, а это соседняя от тебя улица. Балаган с веселящими аттракционами, что на улице Карлы Маркса, мы такоже собираемся брать, может даже приступом, и это опять-таки недалече. У нас, понимаешь, замыслы широкие, и твоя халупа в их середине, как пуп мира. Чего тут средневекового? Да ты не волнуйся, мы тебе отстегивать будем, сытно и хорошо тебе станет.
– Станешь большой и заметный, как аэродром, не такой сопляк как сейчас, – добавил Мал, глядя на Митю как на мелкогабаритную собачонку вроде болонки.
– Но это же моя квартира, приватизированная, и у меня на нее свои планы. – тихо, но твердо молвил Митя.
– А ты кто будешь? – повысил голос высоченный бандит с белыми грязными волосами, – благородный муж, что ли? Чубайс тебе теремок дал, мы взяли. На время. Понял, Митрий? Я, кстати, Ракша зовусь, с Ильмень-озера родом.
– Фир лейк сторванн стендр линапалдр минум, – сказал человек в рогатом шлеме и ударил кулаком по столу. Сильно.
– О чем это он? – опешил Митя.
– Эйнар – скальд, то есть обязан все время страдать по юной деве, хотя он только по старым блядям ходит, – пояснил Ракша.
– Смирись, тлен это все. И компьютер – тление одно, ржавление. Толико душа нетленна, – сказал бандит с постным лицом и представился. – Глеб я, божий человек. Жил в пещере с костями праведников, ночевал во гробе, плоть умерщвлял, с блудными призраками боролся.
В бессильной тоске Митя рухнул на диван и забормотал:
– Послушайте, инок, этими праведными костями даже гвоздь не забьешь, а я за свой ящик две тысячи кровных зеленых отдал, работает так, что душа радуется … Был заказ, договор. Были надежды на лучшее будущее. Все пошло нафиг из-за этих незванных гостей, которые хуже татарина.
– Чего растенался тут? Еще начни ручонки заламывать будто плакальщица. – пристыдил его Путята. – «Надежды на лучшее будущее» – тьфу, сусло какое-то. Да сейчас Ерманик домудрит и сдаст обратно твой счетный ящик, балуйся с ним, если он для тебя бабы милее.
– Как вы меня нашли, почему ко мне? Тут, возле рынка, квартир много. – воскликнул в патетическом отчаянии Митя.
– Много-то много, а твоя горница лучшая. Я тебе в рюкзак «жучок» подсадил – простенький такой с одновольтовой батареечкой. И следил с пеленгатором. Отпозиционировал тебя, а потом еще за квартирой наблюдал. Что ты человек несемейный, бирюк, это нам тоже пригодно, лишних глаз нет, никто тебя не хватится.
– Я – разведенный. – с чувством собственного достоинства сообщил Митя.
– Дак нам все равно, драпанула она от тебя иль не было ее вовсе. Главное, нет у тебя хозяйки, а квартира вместительная.
Галкин понял, что столкнулся не с просто бандитами, а с бандитами бездушными. То ли из-за нервов, то ли из-за бузы прихватило живот, но туалет был нагло оккупирован захватчиками. И тогда Митя пустил в ход свой последний козырь.
– А если я милицию позову?
