- Нет. Здесь наши пути разойдутся.
- Как скажете.
- Я сам тебя потом найду.
- Хорошо.
По большему счету, я был доволен нашим разговором. Мне итальянец не нравился. В нем, как и в Торре была какая-то червоточина.
- Я пошел.
- Подожди. Игнацио едет с тобой.
- Зачем?
- Потому что я так хочу. Пришли его ко мне.
'Шпион, блин!'.
Я выбрался из кустов, ведя на поводу заводных лошадей, словно за ними и ходил. Подойдя к графине, отозвал ее в сторону.
- Я принимаю ваше предложение.
- В таком случае, я изложу вам свой план, а вы поправите меня, если сочтете нужным.
- Не торопитесь, графиня. Сначала нам нужно разрешить вопрос с деньгами. Насколько я понимаю ситуацию, вы сейчас находитесь в бегах. Поэтому....
- Через три месяца мне исполниться шестнадцать лет и согласно завещанию отца я стану полновластной хозяйкой в своих владениях! А теперь... возьмите! - тут она сняла заколки, которые держали на густых волосах, цвета воронова крыла, белую кружевную накидку. Под ней обнаружилась сетка для волос. Изготовленная из золота и густо осыпанная жемчугом - она стоила целое состояние. Только она ее сняла, как пышная грива черных волос водопадом упала на ее плечи.
- Возьмите! - повторила она и протянула сетку мне.
Честно говоря, я немножко растерялся. Готовый торговаться за каждый дукат или спорить о сроках оплаты, я был не готов к такому быстрому и богатому предложению. Несколько секунд раздумывал брать или не брать, а потом сказал:
- Красивая вещь, графиня, но она потеряла половину своей красоты, как только вы сняли ее со своей прелестной головки! Оставьте себе! Мне пока хватит вашего обещания выплатить нам деньги в срок!
Какую-то секунду она колебалась, так ей не хотелось расставаться со своим украшением, но, сумев пересилить себя, сунула сетку мне в руки.
- Этот вопрос улажен. Но у меня есть еще один вопрос. Я не знаю законов Италии, поэтому если можете, объясните свое положение с точки зрения законности.
- Я, Беатрис ди Бианелло из рода маркграфов Каносских и не привыкла, чтобы мою честь подвергали сомнению!
Тон ее голоса резко изменился, снова стал повелительным и властным. Так говорят со слугами. Подбородок опять вздернулся вверх, бровки нахмурены, большие красивые глаза потемнели от гнева.
- Умерьте ваш гнев, графиня! Я просто спросил!
- Да.... Вы правы. Извините, опять сорвалась, - я кивнул головой в знак того, что все нормально. - Теперь послушайте меня. Мы, с Флавио, собирались бежать во Францию, где у меня есть, правда, очень дальние родственники. На первое время.... Впрочем, это уже не важно. Зато важно то, что случилось.
Ее взгляд потемнел от гнева, и мне почудилось, что в воздухе запахло грозой. Не мягкой, летней, а осенней непогодой, когда вместе с пронизывающим ветром идет холодный, сильный, секущий проливной дождь.
'А характер у этой чертовки будь здоров. И что ее может соединять с этим инфантильным ребенком? Не понимаю!'.
- После того, что здесь случилось, герцог потерял надо мной свою власть, как господин, а значит, он потерял права на мою верность. Я приняла решение. Возвращаюсь в свои владения, подниму вассалов, а затем начну переговоры с герцогом. Сейчас нам надо добраться до замка Роккалеоне . Еще отец мне говорил, что едва ли в Италии найдется другая такая же неприступная крепость. Если в достатке иметь провизию, то небольшой гарнизон выдержит в нем годичную осаду. Но нам не надо будет ждать год! Мои верные вассалы выступят сразу, как только узнают об опасности, угрожающей их графине! Во мне так же нет сомнений, что если я подниму свой штандарт, магистрат и горожане города Реджио поддержат меня. Герцог это понимает, к тому же у него сейчас не самое хорошее положение, чтобы спокойно отнестись к подобной ситуации. Думаю, что, в конце концов, он примет все мои условия. Теперь высказывайте свои сомнения! Кстати, как вас зовут?
- Томас Фовершэм, госпожа. То, о чем вы сейчас сказали, называется мятежом. Вы не думаете, что если у самого герцога не хватит сил, то у него может найтись парочка влиятельных друзей, способных оказать ему военную поддержку?
- Нет у него друзей, только лизоблюды и враги! Они кругом. Милан, Венецианская республика, маркизат Феррара. За последнее время у него особенно обострилась вражда с маркизатом. По тем сведением, которые я имею, Феррара собирает из наемников армию, а значит, дело идет к войне. Именно поэтому угроза восстания для него страшнее удара ножом в спину!
'Мля! Она еще и в международной политике разбирается! Не девчонка, а кладезь всяческих достоинств!'.
- А ваши вассалы? Вы в них так уверены?!
- Не то слово! Они боготворили моего отца и не замедлят стать с мечом в руке на защиту его дочери! А горожане Реджио спят и видят, как бы им сбросить со своих плеч власть герцога!
У меня зародились смутные подозрения насчет этого восстания. Слишком уж уверенна эта девчонка в своих словах. Да и ее рассуждения были логически обоснованы, как и ответы на мои вопросы. Да и изложила, коротко, доходчиво, по-деловому, не отвлекаясь на слезы и причитания.
'А не готовил ли ее горячо любимый папочка это самое восстание, посвятив в него свою дочурку? Тогда становятся понятны столь быстрые и решительные действия герцога насчет его доченьки. А может, он и помог ее папуле отправиться на небеса? Гм!'.
- Мой меч к вашим услугам, моя госпожа.
- Я назначаю вас капитаном отряда, который вы должны будете собрать. Договор на бумаге мы заключим позже. В нем же оговорим сумму, сроки и условия.
Ее самообладание и деловитость произвели на меня должное впечатление, но врать самому себе у меня не было привычки, поэтому я смело добавил в этот список - ее божественную красоту. Невольно бросил взгляд на раненого юношу, которого она выбрала себе в мужья.
'Если у них все сложиться, я знаю, кто из них будет главой семьи'.
Она перехватила мой взгляд, но поняла его по-своему:
- Капитан, как вы собираетесь везти тяжелораненого?
- Где вы видите здесь тяжелораненого, графиня?
- Вы хотите сказать, что Флавио....
- Да, госпожа. Его страдания нисколько не соответствуют его ране.
- Если это и так, то только потому, что в отличие от вас, грубого головореза, он имеет тонкую и легкоранимую душу поэта.
- Спорить не буду, но спросите любого - у него легкое ранение, боль которого настоящий мужчина легко перетерпит в седле. Или поэты и настоящие мужчины - разные люди?
Она открыла ротик, причем с явным намерением отругать перечащего ей капитана, но в последний момент вдруг передумала. Резко развернувшись, подошла к лежащему на траве юноше. Не скрывая своего интереса, я стал наблюдать за ними. Не знаю, что она нашептала ему на ухо, но уже спустя несколько минут раненый поднялся с земли. Правда, с помощью нежных ручек графини. За моей спиной хмыкнули. Мне не надо было оборачиваться, чтобы посмотреть кто это.
- Как тебе нравиться это, Джеффри?
- Этот мальчишка совсем ей не пара. И еще господин, хочу заметить. Если графиня проиграет, то ваша голова, одна из первых, слетит с плеч под топором герцогского палача. Даже если удастся избежать подобной беды, знайте: заговорщиков нигде не любят. Особенно, если они окажутся в стане проигравших.
