Президент слегка занемог, часто бегал по малой нужде и по совету лекаря не стал предаваться потехе. Однако прибыла президентша Марина, она собиралась охотиться с небольшой револьверной пищалью, причем со спины волосатого слоняры; со всех сторон перволеди защищали огромные дворцовые гвардейцы в панцирях из зеркальной стали.
Полковник Остер-Усов тоже прихватил с собой знатное двуствольное ружьишко, большой запас зарядов к нему, увязанных в мешочки, да вдобавок вуппертальский пистоль с тремя поворотными стволами. Не забыл офицер и любимый тесак с широким лезвием.
Вперед других к берегу пристал плот с охотничьими собаками. Надсмотрщики спустили их с цепей, сопроводив короткими приказами. Потом и охотники-люди, растянувшись в веер, пошли лопатить местность. Посреди, как тому и надлежит быть, шествовал мамут с перволеди, рядом кучковалось большинство участников охоты — чтобы держаться поближе к благосклонным очам президентши.
Остер-Усов оказался на фланге охотничьей цепи и долгое время брел по густым травам вдоль берега озера, но потом все ж повернул в глубь суши. Справа от него были только загонщики, ближайший сосед слева располагался в сотне шагов.
Полковник слышал выстрелы, то редкие, то целыми залпами, ему же никакая добыча как назло не попадалась. И только час спустя Остер-Усов едва не угодил ногой в петлю-ловушку, каковая силой согнутого дерева вознесла бы его на высоту в двадцать аршин. А вскоре после того заметил он голую спину, мелькающую желтизной среди листвы. Первым выстрелом «дичь» сразить не удалось и пришлось спешно ставить ружье на сошки дабы пальнуть метче. Сделавши еще с полсотни шагов, среди сбитых веток и листьев Остер-Усов отыскал замызганное кровью тело. Полковник носком сапога перекинул мертвяка на спину, и лесные мухи мигом уселись на его выбитый глаз. Судя по порткам — пират-катаец. Черт бы побрал такую «дичь».
Спустя пару сотен шагов второй злодей обрушился на полковника с высокого дерева, уцепившись за стебель вьющегося растения. Но Остер-Усов, будучи испытанным воином, не преминул откатиться в сторону и приемом «ползунцы» опрокинул преступника. Оный еще изловчился вскочить первым, подхватил полковничье ружье, навел, но Остер-Усов дуло отвел в сторону и выстрел пришелся мимо. А вот пуля охотника, вылетевшая из пистоля, не миновала преступника.
Вот наконец среди дерев мелькнула серая спина вепря. Будто подразнивая, она то таяла в листве, то появлялась снова. Сия ускользающая добыча по-настоящему обозлила офицера. Догоняя ее, он быстро употел, выделения горячей кожи стекали со лба прямо в буравчатые глазки. Полковник обронил меховую шапку, затем ружье, оставшись с одним пистолем. Здоровенный вепрь был юрким как белка, то подпуская совсем близко, то снова набирая дистанцию.
Утомившийся полковник принудил себя к успокоению и чуть охладевшей головой отметил, что совсем не слышит загонщиков с их бубенцами и даже звуки выстрелов сделались далекими-далекими.
Решил тогда Остер-Усов плюнуть на добычу и выбираться к толпе охотников. Но вместо того стал он блуждать и как будто выписывал круги по одному участку леса, каждые двести шагов натыкаясь на все ту же сломанную березу. Страх более и более сдавливал горло, полковник опять заприметил ненавистную спину вепря, совсем рядом, бросился за ней, и вскоре у той самой березки повстречал не вепря, а волка.
— В лесу родилась елочка… — Однако тут вспомнилась другая песенка, про козлика, от которого немного осталось.
А волчара уже клыки показал, желтые, но заметно смазанные кровью.
— Порядок, серенький, полный ажур, не серчай. Вдругоряд встретимся, колбаской угощу.
Но волк так не считал. Не сходил с места, смотрел неотрывно янтарным взглядом, и лишь слегка морщинилась шкура на его носу.
— Лады, стой здесь. Ино я побегу дальше.
Однако едва Остер-Усов шаг сделал, как волк зарычал и потянул вперед пасть с трехдюймовыми клыками, на одном из коих была хорошо заметная щербина. Полковник с трепетом помыслил: стольких уже растерзала и изодрала сия пасть. Превозмогая страх, протекший слабостью в жилы, полковник потянулся к заткнутому за кушак трехствольному пистолю.
Однако мелькнула серая молния, и спустя мгновение Остер-Усов смотрел на свою окровавленную ладонь, а также пистоль, бесполезно валяющийся на земле. Волк был совсем рядом и вдобавок наступал с нарастающим утробным рычанием. Полковник вдруг понял, что уже кинулся наутек.
Удирать с поджавшейся мошонкой пристало только жертве. Полковник уверен был, что волк считает именно так. Зверь-охотник и гнал Остер-Усова тем самым образом, каковой подходящ при загоне добычи. Волк держался на постоянном и близком расстоянии от бегущего тела, порой делая выпады, ино вырывая лоскуты из богатой полковничьей епанчи, ино откромсывая шматы плоти. Не успела бы кукушка прокуковать, как полковник был совершенно уже истерзан и посему не бежал, а тащился, зажимая раны, с нутряным кряхтением и жалобными стонами. Вскоре заполз он под какой-то поваленный ствол. Там рейдер попытался оборониться тесаком, но зверь вырвал оружие из немощной руки вместе с парочкой пальцев. Остер-Ухов туманящимся взглядом заметил, что зубы зверя нацеливаются на его пах и взвизгнул как боров под ножом…
Следующие два часа в Бульонском лесу происходило не то, что обычно. Охотники стали дичью. Волки нападали на них из самых неожиданных мест, так что редко удавалось и оружие с пользой применить. Скоро бывшие охотники тикали со всех ног — и становились еще уязвимее. Волк с прыжка впивался в шею, обрывал сухожилия ног, кромсал икры и ляжки. Окаянный зверина прыгал с дерева на дерево, используя ветви и вьющие стебли, а затем обрушивался прямо на голову беглеца. Красные стежки прорисовывали пути отступления и заканчивались тупиком в виде мертвого или умирающего охотника.
Отступал и волосатый слоняра вместе с президентшей, дворцовые гвардейцы пока держали оборону, метко отстреливая любого, кто попадался на глаза.
Однако неудачно выстреливший слуга попал картечью глубоко в мамутову ягодицу. Животное стало с ревом метаться из стороны в сторону, тщась даже взгромоздиться на задние ноги. С городка на его спине будто листья слетали люди: погонщики и воины. Еще один выстрел — и огромный зверь, раздавив и расшвыряв немало ратников, скрылся в чащобе. Вместе с президентшей.
Слоняра пробежал, не разбирая пути где-то с полверсты, а затем быстро изнемог от потери крови, упал и стал подыхать. Президентша, свалившись с его спины, немного подвернула ногу, но была способна еще и к бегу, и к быстрой ходьбе. Она чуток поозиралась, пытаясь разобраться, в какой стороне может быть озерный берег. Но тут сзади, ино сбоку, послышалось волчье урчание, отчего перволеди стала слушаться только своего страха и бросилась бежать, высоко поднимая юбки. Прямо перед ней вдруг встали густые заросли с небольшим пробелом между двух деревьев, растущих из одного корня. Президентша ринулась туда и… застряла.
Древесные стволы защемили ее с боков. И как она ни дергалась, ни отталкивалась руками и ногами, ослобониться не удавалось. Волчье рычание раздалось совсем рядом. Обернуться перволеди не могла, как ни крутись, но вскоре почувствовала волчьи челюсти на своем теле и обмочилась — пока оные не впивались в плоть, но терзали ее одежды. А потом супруга президента почувствовала прикосновение звериного волоса к своим оголенным ягодицам, сердце ее словно упало в бездонный колодец и что-то пронзительно и больно вошло в ее лоно…
БЛОК 16. МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС
Четкий прием. Симплекс
Следующим днем, когда стало ясно, что участники президентской охоты сами уже не вернутся, по приказу президента в Бульонском лесу высадилось три сотни стрельцов. Они огнем и острием уничтожили волков и собрали изъеденные останки охотников, загонщиков, надсмотрщиков. От президентши ничего не осталось кроме обрывков одежды, будто волки полностью растерзали ее. Фискалий Чистые Руки не очень опечалился ее кончиной. Марина давно тяготила его своими придирками и зудежом, да и мало чем отличалась от всех остальных женщин. (Фискалий с юности своей считал, что лучшая сторона женщины — нижняя, а снизу не видно, президентша ты или кухарка.) Но господин Лучший Президент был не на шутку
