приказал ему переехать по мосту на другой берег, найти бригадира Хью Джонса и передать ему приказ о немедленном отходе.
Через четверть часа по неровному бревенчатому настилу железнодорожного моста покатились первые машины. С первой машины разматывался телефонный кабель, который должен был соединить Смита с Хью Джонсом. Как и все прочие части колониальных войск, 17-я дивизия располагала очень слабой техникой. Радиостанций почти не было. Многое было потеряно в ходе отступления. Даже телефонных кабелей не хватало. Чтобы наладить хоть какую-то связь, приходилось реквизировать кабель у частных лиц или просто снимать кабели с общественных линий связи, которые все равно в данный момент никак не использовались.
Эрик Томлин успел распределить продовольствие, которое выпросил у брата, среди своих солдат на обеих позициях еще до наступления темноты. Себе он взял банку «спэма», упаковку галет и сигареты. Джин он оставил другим. Жуя галеты и «спэм», он наблюдал, как длинная очередь солдат и машин перебиралась по мосту и исчезала в темноте: грузовики, повозки с мулами, пушки, машины с боеприпасами, среди них санитары с ранеными на самодельных носилках. Две бамбуковые палки и натянутый между ними тент от палатки — вот и достаточно.
Колонна была бесконечной. Картину марширующих определяли индийские солдаты. Они были родом из всех каст и всех народностей этой огромной страны. Сикхи и раджпуты, ассамцы и патаны, пенджабцы и нага. Нередко они носили тюрбаны, на которых иногда была нахлобучена английская плоская каска. Между ними попадались отдельные англичане, а иногда тут и там чернокожие солдаты из Западной Африки, прибившиеся сюда после того, как их подразделения из состава 17-й дивизии, состоявшие исключительно из африканцев, были разбиты в боях. А время от времени попадался китаец, выделявшийся среди своих высоких товарищей, тоже из оставшихся от подразделений, собранных в Юньнань, южной провинции годами угнетаемой японцами Срединной Империи. С давних времен в британской колониальной армии приходилось учитывать определенные национальные особенности. Например, возникали проблемы с обеспечением провизией мусульман и индусов, поскольку их религиозные законы запрещали им потребление определенных блюд. Особенно во время войны это создавало неразрешимые трудности для полевых кухонь. Азиатские солдаты ели рис, а западные африканцы предпочитали пшеницу. Нужно было следить за множеством особенностей, и это вскоре стало настоящим бичом для тыловых служб. В этом свете казалось настоящим чудом, что британская разношерстная колониальная армия сразу же не разбежалась просто под натиском японцев, с тем, чтобы каждый пошел своей дорогой.
Причину того, что все эти народности продолжали держаться вместе, видимо, можно объяснить тем, что Япония с начала войны в Манчжурии, позднее в Нанкине и в других местах Китая показала себя как жестокий агрессор, скрывающий свои планы по захвату Азии за ширмой так называемой великоазиатской сферы совместного процветания. Даже необразованные и почти не интересующиеся политикой солдаты британских колониальных войск это быстро поняли. А жестокость, которую проявили японские солдаты уже в первые дни на таиландской границе, в той вытянутой части Бирмы, которая называется Тенассерим, довершила этот процесс понимания.
В три часа утра японцы открыли огонь. Минометы и пушки. А британские войска все еще оставались на восточном берегу. Теперь им пришлось сдерживать обстрел.
Звуки винтовочных выстрелов смешались с грохотом большого калибра. Вскоре на краях плацдарма началась рукопашная. Но японцев это не смущало. Без угрызений совести они выпускали свои мины прямо в толпы дерущихся солдат — и своих, и чужих.
Томлин еще сильнее прижался к дну стрелковой ячейки. Они поступают точно так, как на переправе через Кавакареик, когда это только началось, думал он. Они используют ночь. Так же как они для агрессии воспользовались самым выгодным временем года — до наступления муссонов, когда, хоть и очень жарко, но зато почти не идут дожди. Похоже, что до мая, когда муссон, как удушающая рука, распространится над Бирмой, они хотят уже быть в зеленых долинах Ассама. То, что они нацелились именно туда, видно невооруженным глазом.
Над мостом белым светом вспыхнул магниевый факел. Одна машина перевернулась, загородив проезд другим, пробивавшимся из «котла» на восточном берегу. Вскоре саперы сбросили ее в воду. Из-за японского обстрела все время возникали пробки. Машины тонули в реке, с ними мулы, пушки и раненые.
В сторону, где лежал Томлин, открыл огонь пулемет. Он мог видеть вырывающееся из ствола пламя. Его расчет, что японцы на том участке плоской земли, за которым он наблюдал, установят минометы, не оправдался.
Вопреки его предположению, как раз там, где он ожидал минометы, они поставили пулемет.
Эти парни совсем не придерживаются того, что мы учили, саркастически подумал он. Они ведут свою войну — своими весьма своеобразными методами.
Через какое-то время в матовом свете звезд он увидел двух гурков, которые, не ожидая приказа, ползли в сторону вражеского пулемета. Вскоре в грохот японских минометов и траншейных пушек вмешался новый звук. Томлин сразу сообразил, что это. Это были легкие пушки английских батарей. Они выдвинулись вдоль берега до предела видимости к мосту и вмешались в бой. Они стреляли, не видя точно целей. Многочисленные снаряды взрывались в рядах защитников моста. Но их огонь, по крайней мере, помог хоть на какое-то время сдержать натиск японцев.
Японцам тоже предстояло принять сложное решение. С одной стороны, они хотели как можно быстрее форсировать Ситаун и двинуться на Рангун. То есть, им нужно было переправиться через мост и не дать англичанам взорвать его. Но пока британские войска стоят на восточном берегу, англичане не будут взрывать мост. Если разбить это скопление войск, то прозвучит взрыв, и мост будет уничтожен. А если не разбить англичан на восточном берегу, то эти силы соберутся уже с другой стороны реки и организуют ожесточенное сопротивление. Как ни поступай, наступление японцев застопорится. Командир 33-й японской пехотной дивизии не мог принять решение.
Агрессия Японии против Бирмы была направлена не только против этой страны с ее развитым сельским хозяйством, запасами нефти, которые были так нужны, с ее оловом и цинком, свинцом, медью и вольфрамом. Она была направлена против Бирманского шоссе, стратегического пути, идущего от Рангуна через Мандалай и Лашо на север в Китай, по которому заклятый враг получал от англосаксов военное снаряжение, оружие и боеприпасы. Эта агрессия была также направлена на более отдаленную цель — Индию. Там, как хорошо было известно в Японии, действовало сильное антибританское движение под руководством националиста Субхаса Чандра Боса. Следовало побудить это движение к активным действиям, чтобы в ходе внутренней борьбы индийцев с англичанами захватить для себя 'под шумок' эту территорию. Потому удар южной японской группировки был направлен а Рангун, а 55-й дивизии — на Мандалай. 56-я дивизия должна была наступать на север, чтобы захватить Лашо, важнейший перевалочный пункт на Бирманском шоссе. Оттуда можно было бы нанести удар по 'мягкому подбрюшью' Китая — провинции Юньнань. Этот второй фронт очень сильно осложнил бы положение китайцев. Часть удара северной группировки предназначалась городам Могаунг и Мьичина, двум последним станциям идущей с юга на север железной дороги, до истоков реки Чиндуин. А там только последний горный хребет будет отделять японцев от плодородной долины реки Брахмапутры.
Бригадир Хью Джонс сразу после четырех часов утра позвонил по телефону командиру дивизии генералу Смиту.
— Сэр, я должен сообщить об огромной опасности. Как долго я еще смогу удерживать плацдарм перед мостом, неясно. У японцев абсолютное преимущество в людях и в оружии. У меня уже нет связи с моими оборонительными позициями.
Смит понимал, что утро наступит примерно через час. А с наступлением утра появятся и японские летчики. О танках, которые должны были прибыть из Рангуна, все еще ничего не было слышно. Если японцы преодолеют оборону Хью Джонса, они вскоре прорвутся к мосту, разорвав на части английские войска. Тогда подрыв моста станет невозможным. После долгих раздумий Смит решил вывести войска с восточного берега еще при темноте, согласно девизу 'Спасайся, кто может!' — то есть вплавь. Артиллерию, скрепя сердце, придется оставить. — Заблокируйте подступы к мосту, — приказал он Хью Джонсу. — Мы взорвем мост через двадцать минут. Вы с остатками ваших людей должны сами перебраться через реку.
У этого приказа будут тяжелые последствия, хотя в данный момент другого выхода не было. Хью Джонс это прекрасно понимал. С тяжелым сердцем он отдал приказ взорвать или привести в негодность все
