Операция «Дракула»
К востоку от Мейтхилы в те дни еще не было сплошного фронта союзников, когда маленькая группа отставших от своих японских солдат, пять человек, из них двое раненых, отходили по направлению к Таунджи. Они остались в живых после боев под Мейтхилой. Теперь они хотели только спасти свои жизни, чтобы снова воевать во славу императора или умереть почетной смертью, как предусмотрено духом «бусидо», кодексом чести самураев — старинной японской касты воинов, тем духом, которым их души пропитались с юности.
Несколько дней пробирались они по лесистым холмам, огибая деревни, в надежде, обойдя Таунджи, добраться до гор. За ними лежал Сиам, союзник Японии, хотя и не принимавший непосредственного участия в войне.
Пять мужчин были грязными и усталыми, голод крутил им кишки, и они страдали от поноса. Кожа их опухла, зубы были готовы выпасть, стоило им иногда откопать съедобный корень или надкусить дикий банан. Цинга.
Они не рассчитывали наткнуться на вражеские войска, когда однажды спрятались на пару часов в скалистом гроте, чтобы отдохнуть, немного полизать просачивающуюся сквозь стенки воду и дать собраться с силами обоим раненым. Англичане пришли с запада, а так далеко на восток они еще не успели бы добраться.
Они очнулись от сна, когда внезапно перед входом в этот не очень глубокий грот прозвучал выстрел. Японцы сразу схватились за винтовки. Свое оружие и пару ручных гранат каждый из них протащил с собой через все трудности этого ужасного бегства.
— Выходите! — крикнул кто-то на очень плохом японском. Возможно, абориген. Англичан легко узнать по тому, как они в нос проговаривали заученные японские фразы, вроде требования сдаться.
Лежавший у входа в грот солдат выстрелил, не целясь. Если снаружи крестьяне, то они, скорее всего, не захотят ввязываться в перестрелку с солдатами. Но вместо ответа прозвучал еще один выстрел, и голос потребовал:
— Выходите! Третий раз повторять не будем!
— Вы кто?
— Бирманская национальная армия. У вас есть еще шанс сдаться в плен.
Японцы решили немного посоветоваться. Потом они отцепили свои гранаты и выдернули чеку. Они были полны решимости прорываться. Для этого они хотели взорвать гранаты у входа, а после взрывов атаковать. Даже оба раненых хотели участвовать в атаке.
Как только солдат у входа подал знак, остальные бросили свои гранаты на мгновение на дно грота. Ни у одной другой ручной гранаты в мире не было такого механизма, как у японских. После выдергивания чеки нужно было сильно встряхнуть гранату, чтобы заработал взрыватель с задержкой на 4 секунды. Они метнули гранаты одновременно. Прозвучал оглушительный взрыв. Осколки ударили о камни. Пять солдат, стреляя и крича 'Банзай!' рванули из грота.
Они в замешательстве оглядывались по сторонам. Не было никого, кто мог бы стать целью для выстрела или удара штыком.
Вместо этого началась стрельба из винтовок с некоторого отдаления, где обломки скал создавали прекрасное укрытие.
Японцы сразу атаковали эти скалы. Но не продвинулись и на несколько шагов. Один за другим падали они, сраженные точными выстрелами. Лишь когда никто больше не шевелился, атаковавшие поднялись из- за скал. Это не были ни англичане, ни индийцы, ни африканцы, а аборигены. Одетые в саронги, вокруг голов повязаны традиционные бирманские платки. Группа из девяти человек с командиром, у которого даже был английский пистолет-пулемет. Они удостоверились, что японцы мертвы, забрали у них винтовки и оттащили тела в расселину между скал. Затем они засыпали их сверху камнями. Потом двинулись дальше. Вероятно, в окрестностях было еще много таких разрозненных групп японцев.
Когда японская оккупационная власть в Бирме начала распадаться, остатки императорской армии отступали на юг или на восток, под их ногами одновременно загорелась земля.
Сначала у бирманцев появилось чувство разочарования в этих захватчиках, которые сперва даже нашли сочувствующих в этой стране, поверивших японским лозунгам об освобождении от британского колониального диктата и обещаниям создания общеазиатской сферы взаимного процветания. Япония даже попыталась первоначально создать несколько вооруженных бирманских частей, но вскоре они были распущены, поскольку занимались больше мародерством, чем задачами, поставленными перед ними оккупационной военной администрацией. Японская империя не могла дать Бирме настоящую независимость. Бирманцы быстро поняли, что из подданных Англии они превратились в подданных Японии. Это дало новый импульс развитию национального чувства. «Такин», союз патриотично настроенных бирманцев, возглавляемый Аун Саном, собрал множество сторонников. Одновременно существенно изменилась и колониальная политика Великобритании. Англичане стали рассматривать свои бывшие колонии в будущем как своего рода содружество государств, с на первом этапе еще контролируемым бывшей Империей суверенитетом. Британское правительство потому через своих контактных лиц дало новому направленному против Японии патриотическому движению обещание освободить Бирму после войны от какой-либо опеки. Британские агенты, которые с 1944 года контактировали с Аун Саном, выдающимся лидером этого движения, получили от него согласие на поддержку при этих условиях вооруженными бирманскими формированиями военных усилий союзников против Японии. Эта поддержка выражалась сначала в форме открытого и скрытого сопротивления, от саботажа до сбора и передачи развединформации. Но теперь, весной 1945 года, Аун Сан располагал в своей стране уже более чем семью тысячами бойцов — военной силой, которую нельзя было недооценивать.
Маунтбэттен, известный как реалист, не смущался тем, что тот самый Аун Сан перед японской агрессией агитировал бирманцев против британских колониальных властей. Он незаметно заботился о том, чтобы партизанам доставалось трофейное японское оружие и посылал к ним офицеров связи, чтобы координировать с ними отдельные операции.
В Лондоне этот подход был воспринят позитивно. Бойцы Аун Сана наносили японцам все большие потери, они нападали на конвои и посты, но, прежде всего, они разрушали дороги, мосты и телефонные кабели. Перед Англией возникла перспектива освободить захваченную врагом колонию с активной помощью ее самого сильного в военном и политическом плане движения, чтобы в будущем самой отказаться от своих колониальных прав в ней.
Генерал Слим после возвращения в войска немедленно начал выполнять приказ Маунтбэттена. Главная часть его механизированных войск наступала вдоль ведущей на юг дороги и проходящей параллельно к ней железнодорожной магистрали в направлении к Таунгу, не задерживаясь перед локальными узлами сопротивления. Большие бои возникали лишь в тех случаях, когда японцы непосредственно пытались помешать быстрому продвижению.
Пьяубуэ, станция на этой дороге, тщательно заминированная японцами, была захвачена очень быстро благодаря усилиям саперов, сделавших проход через минные поля.
Одновременно другие войска Слима наступали от Мейтхилы, сделав крюк на запад, на Проме, отрезав, таким образом, нефтяные поля Енанджауна с юга. В обоих случаях Слим вытеснил японцев на территории между транспортными артериями, лишив тем самым их мобильности, и так уже недостаточной, потому что из-за налетов низколетящих самолетов союзников они теряли все больше автомобилей.
Часто на плоских площадках, куда 'Эр Форс' направляли свои С-47 и грузовые планеры с военными грузами, еще шли бои в то время, когда первые самолеты уже приземлялись. Стратегия прорыва союзников совсем запутывала японцев, не давая им опомниться, хотя, собственно сама тактика ведения боя в движении была им давно знакома. Ведь в начале своего похода именно японцы мастерски ею пользовались. Но теперь у них просто не было средств, которыми они могли бы противостоять союзникам.
Эрик Томлин и гурка Нугунг по-прежнему оставались в разведывательном подразделении. Томлину нравилось сидеть на танке и с грохотом нестись по дороге, когда встречный ветер немного смягчал
