Том 2. Стихотворения 1850-1873

Он, наша радость с малолетства,
Он был не наш, он был Его…
Но между ним и между нами
Есть связи естества сильней:
Со всеми русскими сердцами
Теперь он молится о ней, —
О ней, чью горечь испытанья
Поймет, измерит только та,
Кто, освятив собой страданья,
Стояла, плача, у креста…

'Как верно здравый смысл народа…'

Как верно здравый смысл народа^*
Значенье слов определил —
Недаром, видно, от «ухода»
Он вывел слово «уходил»…

'Певучесть есть в морских волнах…'

Est in arundineis modulatio musica ripis[6]

Певучесть есть в морских волнах^*,
Гармония в стихийных спорах,
И стройный мусикийский^* шорох
Струится в зыбких камышах.
Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе, —
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник^*?

Другу моему Я. П. Полонскому*

Нет боле искр живых на голос твой приветный —
Во мне глухая ночь, и нет для ней утра…
И скоро улетит — во мраке незаметный —
Последний, скудный дым с потухшего костра.

'Велели вы — хоть, может быть, и в шутку…'

Велели вы — хоть, может быть, и в шутку^* —
   Я исполняю ваш приказ.
Тут места нет раздумью, ни рассудку,
И даже мудрость без ума от вас, —

И даже он — ваш дядя достославный^* —
Хоть всю Европу переспорить мог,
Но уступил и он в борьбе неравной
   И присмирел у ваших ног…

Князю Вяземскому ('Есть телеграф за неименьем ног…')*

Есть телеграф за неименьем ног!
Неси он к Вам мой стих полубольной.
Да сохранит вас милосердный Бог
От всяких дрязг, волнений и тревог,
   И от бессонницы ночной.