Том 3. Публицистические произведения

l:href='#t_tu3213_698'>^*. Этот совершенно отрицательный элемент, когда речь идет о созидании и сохранении, становится ужасающе положительным, как только встает вопрос о ниспровержении и уничтожении. И именно это, заметим попутно, объединяет судьбы представительного правления на континенте. Ибо то, что новые учреждения называли по сей день представительством, не является, что бы там ни говорили, самим обществом, реальным обществом с его интересами и верованиями^*, но оказывается чем-то абстрактным и революционным, именуемым публикой, выразителем мнения, и ничем более. И поэтому этим учреждениям удавалось искусно подстрекать оппозицию, но нигде до настоящего времени они не сумели создать хотя бы одно правительство…

И тем не менее действительный мир, мир исторической реальности, даже под чарами миража оставался самим собой и продолжал идти своим путем совсем рядом с этим миром общественного мнения, который, благодаря общему согласию, также приобрел какое-то подобие реальности.

<3>

После того как революционная партия представила нам зрелище своей немощи, теперь наступает черед правительств, которые не замедлят доказать, что если они еще достаточно сильны для противостояния полному разрушению, то для восстановления и какого-либо перестраивания у них более нет достаточных сил. Они похожи на тех больных, которым удается одолеть недуг, но только после того как он глубоко разложил организм, и их жизнь отныне становится лишь медленной агонией. 1848 год явился землетрясением^*, которое обрушило не все поколебленные им здания, однако те, что устояли, оказались в таких трещинах, что их окончательный обвал неминуем в любой момент.

В Германии междоусобная война составляет саму основу ее политического положения^*. Сейчас это более, чем когда-либо, Германия Тридцатилетней войны^* — Север против Юга, разрозненные государства против единой Власти, — но все неизмеримо возросло под воздействием революционного принципа. В Италии теперь не только, как прежде, соперничество с Германией и Францией или ненависть Италии к пребывающему за горами Варвару^*. Налицо, кроме того, смертельная война, объявленная Революцией, взявшей на вооружение итальянское национальное чувство, опороченному римским Папством католицизму^*. Что же до Франции, которая не может более существовать без отречения на каждом шагу от того, что вот уже 60 лет составляет ее жизненный принцип^*, от Революции, — это страна, по логике вещей и воле рока приговоренная к бессилию. Это общество, приговоренное инстинктом самосохранения прибегать к услугам одной своей руки лишь только для того, чтобы связать другую.

Таково, на наш взгляд, сегодняшнее положение на Западе. Революция, являющаяся логическим следствием и окончательным итогом современной цивилизации, которую антихристианский рационализм отвоевал у римской Церкви^*, — Революция, фактически убедившаяся в своем абсолютном бессилии как организующего начала и почти в таком же могуществе как начала разлагающего, — а с другой стороны, остатки элементов старого общества в Европе, еще достаточно живучие, чтобы при необходимости отбросить до определенной отметки материальное воздействие Революции, но столь пронизанные, насыщенные и искаженные революционным принципом, что они оказались как бы беспомощными создавать что-либо могущее вообще приниматься европейским обществом в качестве законной власти, — вот дилемма, ставящаяся сейчас во всей ее огромной важности. Частичная неопределенность, сохраняющаяся за будущим, затрагивает один-единственный пункт: неизвестно, сколько времени нужно для того, чтобы подобное положение породило все эти последствия. Что касается природы этих последствий, то предугадать их можно было бы, лишь полностью выйдя за пределы западной точки зрения и смирившись для понимания простой истины, а именно: европейский Запад является лишь половиной великого органического целого, и по видимости неразрешимые затруднения, терзающие его, найдут свое разрешение только в другой половине…^*

<МАТЕРИАЛЫ К ТРАКТАТУ «РОССИЯ И ЗАПАД»>

<Программы трактата>

<1>

<2>

РОССИЯ И ЗАПАД

I. Общее положение дел.

I. Положение дел в 1849 году.

II. Римский вопрос.

II. Римский вопрос.

III. Италия.

III. Италия.

IV. Германское единство.

IV. Германское единство.

V. Австрия.

V. Австрия

VI. Россия.

VI. Россия.

VII. Россия и Наполеон.

VII. Россия и Наполеон.

VIII. Будущность.

VIII. Россия и Революция.

IX. Будущность.

<МАТЕРИАЛЫ К ГЛАВЕ III>

<1>

Италия

Чего хочет Италия? Истинного, ложного и надуманного.

Истинное: независимость, муниципальная самостоятельность с федеральной связью — изгнание чужеземца, немца^*.

Ложное: классическая утопия — единая Италия^*. С Римом во главе. Римская реставрация^*.

Откуда эта утопия? Ее происхождение — ее роль в прошлом и до наших дней.

Две Италии. Италия народа, масс, действительности. — Италия книжников, ученых, революционеров, от Петрарки до Мадзини^*.

Совершенно особая роль этого направления книжников в Италии. Его значение: это традиция древнего Рима, языческого Рима^*. — Почему этот призрачный образ наиболее реален в Италии, чем в других местах.

Римская Италия^* была завоеванной Италией. Вот почему единство Италии, как его понимают эти господа^*, является римским, а никак не итальянским фактом.

Италия тогда принадлежала Риму, потому что Рим владел Империей^*. Что такое Империя? Это передача полномочий^*, жалуемые ею права. Сии права теряются, как только полномочия отменяются, — их утрачивают вместе с Империей. Так именно и произошло с Римом. Но поскольку имперского престола больше нет в Италии, в ней не находится места и для этого искусственного единства. — Она с полным правом возвращает себе свою независимость и свои местные самоуправления.

Удаление Империи из Рима и перенос ее на Восток^* — это христианская мысль, которую языческая мысль стремится отрицать^*. Вот почему языческая мысль неправильно судит об истинном положении дел в Италии. Италия, предоставленная свободе своих действий, но лишенная Империи, есть