задница с такой скоростью окажется за решеткой, что у вас голова закружится.
– Эй! – Марли двигала губами, но на покидающего ее дом Кемпа орала Анджелина. Чтобы придать словам особый смысл, Марли направила указательный палец ему в спину. – Твое замечание, приятель, не что иное, как сексуальное домогательство, и я собираюсь доложить об этом Джонасу Барнхиллу.
Но ее слова остались неуслышанными. Кемп не остановился и не обернулся.
Глава 5
– Зачем, черт возьми, ты это сделал? – Едва входная Дверь захлопнулась за полицейским, Марли резко повернулась на месте и сердито уставилась на Джоэла. Его удивила ярость в ее глазах.
– Что сделал?
– Влез в мои дела. Мне твое вмешательство было совсем не нужно.
– Неужели? Тогда зачем ты вломилась ко мне в дом? Что все это значит? – Джоэл сделал шаг по направлению к Марли, вторгаясь в ее пространство.
– Мне нужно было сбежать от убийцы, а твой дом был рядом. К тебе это не имеет никакого отношения.
– Да? Тогда почему бы тебе не влезть в дом по другую сторону от твоего?
– Миссис Уиттакер восемьдесят три года, и она почти не видит.
– Вот об этом я и говорю.
И тут Джоэл понял, почему Марли набросилась на него с претензиями, вместо того чтобы поблагодарить за помощь. Она была до смерти испугана, но ни за что бы не призналась в этом. Несмотря на то, что она пыталась казаться такой крутой, сузив глаза, сжав кулаки и решительно подняв подбородок, она не могла справиться с бешено колотящимся сердцем. Жилка у нее на горле лихорадочно трепетала. Этот признак ее ранимости стал для него ударом ниже пояса. Черт! Ее храбрость перед лицом опасности удесятеряла его уважение. Доббс ошибался. Марли не могла быть вовлечена в антиправительственную деятельность, несмотря на все ее сумасшедшие книги о «Теории заговора».
– Ты не имел никакого права вмешиваться, – настаивала она, упрямо не желая сменить тему.
Лучший выход из ситуации – дать ей поверить, что она победила. Марли уже пришла к определенному мнению, и Джоэл видел, что менять его она не собирается. Он поднял руки:
– Ты абсолютно права. Тот факт, что я ненавижу, когда нахалы начинают третировать людей, еще не давал мне права вступаться за тебя без твоего разрешения. Даже если кто-то с тобой плохо обращается.
– Вот именно. – Она откинула волосы с лица.
– Зачем тебе какой-то шовинист, который будет тебе говорить, что делать.
– И я о том же.
– Ты независимая женщина, которой никто не нужен.
– А ты начинаешь меня опекать.
– Вовсе нет, но если тебе от этого станет легче, то я готов извиниться.
– Что? Я что-то не врубилась.
Джоэлу плохо удавались извинения, но если ей нужно услышать это снова, чтобы почувствовать себя лучше, то он забудет о гордости и повторит.
– Я сказал, что готов извиниться.
– Ну, – смягчилась она, поразмыслив над этим. – Ты, в конце концов, пытался мне помочь.
– Именно так.
– А почему ты стал защищать меня перед Кемпом?
– Нужен еще какой-то мотив, кроме обыкновенной учтивости?
– Но ведь в этом нет смысла.
– В вежливости нет смысла?
– Ты же даже не знаешь меня.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Парень делает тебе что-то приятное, а ты от благодарности вешаешься ему на шею.
– Все-таки почему ты решил защитить меня?
– Помимо того, что я считаю Кемпа большой задницей?
– А-а, так вот в чем тут дело. Двум быкам тесно на одном пастбище?
– Нет, не так. Просто Кемп напомнил мне этих тупоголовых отчимов. – Она уже начала выводить его из себя своими вопросами. – Такие, как Кемп, на самом деле трусы. Они боятся, что им нахамят, поэтому начинают хамить первыми. Ненавижу трусов.
Говоря это, Джоэл подумал о своем отце. О том, как Гас стоял на ступеньках здания суда во время слушания дела об опеке, но так и не осмелился зайти внутрь. И поскольку Гас не отстаивал свои права в качестве отца, адвокаты Дейрдры размазали его по залу суда, и мать Джоэла получила полную опеку. Джоэл отогнал эту мысль. И с чего это он вдруг начал думать о Гасе?
– И сколько таких тупоголовых отчимов у тебя было?
