мужья.
Ребекке было не по себе.
Дэмиен выбрал тропинку, и она послушно пошла рядом с ним, стараясь казаться спокойной. Чтобы он не счел ее неприветливой и глупой девицей, она вежливо поинтересовалась:
— Вы рады отдохнуть от своих обязанностей в Испании, милорд?
Дэмиен выглядел задумчивым, на его губах играла чуть заметная улыбка.
— Было бы глупо не признаться в этом, верно? Кто бы решился променять это чудесное место, возможность повидаться с семьей и друзьями и отдохнуть от тягот военной жизни?
Ребекка не знала, как ответить. Ей показалось, она уловила легкое раздражение в голосе Дэмиена, но она слишком плохо его знала, чтобы судить.
— Порой я бываю глуп, — коротко добавил он.
Ребекка прикрыла глаза.
— Значит, вы бы предпочли вернуться в Испанию?
— Мне нравится моя работа, — признался он. — Я считаю за честь бороться против корыстных целей Бонапарта. Было приятно побывать дома, но, как бы странно это ни прозвучало, мне не терпится вернуться.
— Это замечательно. — Втайне Ребекка жадно просматривала газетные репортажи, где говорилось о попытках избавить Европу от неумолимых тисков Бонапарта. — Каждый, начиная с герцога Веллингтона и заканчивая простым солдатом, рискует жизнью ради Англии и всего мира.
— Я люблю, когда мне бросают вызов.
Ребекка ясно видела — Дэмиен говорит правду. Впервые с момента прибытия в Ролтвен она искренне улыбнулась.
— Уверена в этом.
— Не поймите меня превратно, я люблю свою семью, но я не Колтон с его поместьями и множеством обязанностей. И не Робби с его беспечным отношением к жизни. Нет, я бы не назвал своего младшего брата поверхностным. Не многим это известно, но он необычайно хорошо разбирается в цифрах, и это касается как денежных вложений, так и карточных игр. Даже не пытайтесь сражаться с ним в вист, мисс Марстон, вы обязательно проиграете, это я вам точно говорю.
Почему они опять говорят о Роберте?
Или она просто принимает слишком близко к сердцу все, относящееся к нему? Ничего странного в том, что Дэмиен говорит о младшем брате.
— Приму ваши слова к сведению, если мне когда-нибудь придется играть против него.
— К тому же он отличный виолончелист. Вы не знали?
С чего Дэмиен решил, будто Ребекке все известно про юного повесу?
— Конечно, нет, — отрезала она. — Мы почти не знакомы.
— Я просто подумал, — тихо и чуть удивленно заметил Дэмиен, — не говорила ли об этом Брианна. Естественно, сам Робби не любит упоминать о своих интересах, поскольку музыка отнюдь не мужественное занятие, но у него настоящий талант. Мне кажется, и здесь в нем говорит математик. Стоит ему взглянуть на ноты, и он уже знает все о музыкальном ритме и размере.
Ребекке казалось, ее сердце перестало биться. Роберт — музыкант? Она на мгновение прикрыла глаза. Всего лишь легкий взмах ресниц, но это случилось против ее воли.
Роберт Нортфилд, о котором она лишь мечтала, оказался ее родственной душой. Ребекка представила его длинные, изящные пальцы, держащие смычок, скользящие по ее коже…
Похоже, в ее репертуаре появилась новая фантазия. Превосходно. Только этого ей не хватало.
— Видимо, он очень способный. — Ребекка была не в состоянии вразумительно ответить Дэмиену, поэтому постаралась сменить тему, чтобы ничего больше не слышать о талантах Роберта Нортфилда. — А вы, милорд? Какие у вас таланты?
Лицо Дэмиена приняло загадочное выражение.
— Не знаю, можно ли назвать это талантом, но я умею думать в точности как неприятель. Благовоспитанным молодым дамам не пристало интересоваться подобными делами, однако мои умения порой могут значительно помешать французам.
На тропинку легли длинные тени, и к шелесту гравия под ногами примешивалось щебетание птиц в кронах огромных вязов. Ребекка легко вздохнула.
— Я совершенно уверена, ваш талант нужен Англии. Не стоит заблуждаться, милорд, но некоторые благовоспитанные молодые дамы интересуются военными делами.
— Неужели? — Дэмиен опустил глаза, и Ребекке показалось, что в них промелькнула искорка удивления, несмотря на суровый тон его голоса. — Полагаю, вы одна из них? Тогда прошу извинить меня — я недооценил ваш интерес к борьбе против Бонапарта.
— Мне не за что вас прощать. — Ребекка слегка поморщилась. — Моя мать считает интерес к политике недостойным леди. — Это было мягко сказано. Разговоры о войне считались столь же неподобающими, как и сочинение музыки.
— Вы само олицетворение женственности, миледи, — галантно заметил Дэмиен.
— Благодарю.
Он указал на блестящую гладь пруда с искусственными руинами на берегу. В лучах заходящего солнца они казались очаровательными и мирными.
— Пойдемте? Приятно отдохнуть там, где нет шумных разговоров и вечных чайных столиков.
— Как пожелаете. — Ребекка склонила голову, не уверенная, хочется ли ей на самом деле сидеть на берегу пруда, но не решилась сказать «нет», чтобы не показаться грубой. Плоские ступени вели к прелестному летнему домику, внутри стояли маленькие кушетки с яркими бархатными подушками, столики, а в углу даже шкафчик с хрустальными бокалами и множеством красиво расставленных графинов. Ребекка присела на стул лицом к пруду и с отсутствующим видом принялась разглаживать платье. Дэмиен Нортфилд прислонился плечом к греческой колонне и пристально посмотрел на Ребекку — его взгляд привел ее в замешательство.
— Вам уже лучше? Вы выглядели такой несчастной, — заметил Дэмиен, к ее смятению.
Зря Ребекка надеялась, что он не заметит.
Она уже было собиралась все отрицать, но он опередил ее очередным проницательным замечанием:
— Уверяю вас, я не собираюсь совать нос в чужие дела. Если вам не хочется говорить, давайте обо всем забудем.
Ребекку охватило искушение солгать, воспользоваться предложением Дэмиена, но она внезапно почувствовала себя побежденной.
Она понятия не имела, как поступить дальше. Стоит ли вообще пытаться? Неприкрытое отвращение ее отца к Роберту казалось непреодолимым препятствием.
— Я надеялась, никто не заметит моей рассеянности, — покачала головой Ребекка. — Прошу меня извинить.
— После нескольких лет в Испании наблюдательность стала моей второй натурой. — Дэмиен чуть наклонил голову, словно изучая ее лицо. — Роберт о вас говорил.
Вот это оборот!
Значит, Дэмиен заметил, как Ребекка смотрит на его брата. Может быть, ей еще удастся выпутаться? Она надеялась, что Дэмиен умеет читать мысли только своих врагов. Уже второй раз за день ее лицо залила предательская краска. Однако несмотря на это, гордость вынудила Ребекку притвориться, будто она в замешательстве.
— Вы имеете в виду лорда Роберта?
— Именно, — сухо кивнул Дэмиен. — Того, кто говорил о вашей красоте и обаянии. Того, за кем вы тайно наблюдали за чаем, не сделав при этом ни единого глотка и не прикоснувшись к еде.
Роберт Нортфилд считает ее красивой? И обаятельной? Ребекка не знала, какой комплимент был ей более приятен, однако подозревала, что в случае с мужчинами похвала ее красоте имеет больше веса. Теперь она совершенно растерялась.
Дэмиен продолжал, как ни в чем не бывало:
