искренними.
Она была права: его сразу охватила тревога. Беспокойство возникло оттого, что он не захотел сразу отмахнуться от намека на романтические отношения, и где-то в глубине души был согласен с ней, хотя полагал, что после случая с Хеленой возвышенные чувства давно угасли в нем.
И что еще хуже – Кэролайн, слегка опустив ресницы, уточнила:
– Я имела в виду – если возникшая иллюзия так приятна, было бы намного лучше, если бы мы были действительно…
К счастью, появление экономки с первым блюдом не позволило Кэролайн договорить и избавило Николаса от необходимости отвечать на ее слова. Попробовав суп, он перестал испытывать беспокойство по поводу того, что она хотела сказать.
Прежде всего, он сам инициировал эту романтическую обстановку, чтобы создать соответствующее настроение. Он думал, что не способен на истинные чувства, но, вероятно, сознательно сотканная им паутина очарования подействовала и на него.
Они ели, пили вино и тихо разговаривали, в то время как небо сияло звездами и соловьи, устроившиеся на деревьях, своим волшебным пением делали атмосферу вокруг поистине сказочной. Еда была, как обычно, простой, но вкусной и прекрасно приготовленной, так что отсутствие пикантных соусов и необычных приправ не имело значения.
За десертом они оживленно беседовали. Николас незаметно перешел к изложению своих политических взглядов, рассказывал о литературных пристрастиях, о семье. Поскольку Кэролайн была весьма начитанной, она обладала очаровательной способностью занимать его интересным разговором без сплетен и банальных обсуждений моды.
Ее интеллект был весьма привлекателен, как и прочие восхитительные женские качества, решил Николас, глядя на ее каштановые волосы в лунном свете.
Она должна понравиться его матери.
Боже, откуда у него такие мысли?
– Вы бывали в Риме? – спросила Кэролайн, возвращая Николаса к воспоминаниям о его путешествиях после окончания университета. – Видели Колизей, древние акведуки, великолепные храмы?
– Я предпочел Флоренцию, – ответил он, с удовольствием наблюдая живой интерес, отражавшийся на ее лице, отчего оно приобрело еще более привлекательные утонченные черты. – Вам тоже следует иногда совершать поездки. Греция также очаровательна и удивительно первобытна в некоторых местах для страны с такой культурой и богатой историей. Особенно диким выглядел Крит, хотя являлся составной частью древней цивилизации, которая, как предполагают, была разрушена и, возможно, представляла собой копию Атлантиды.
Кэролайн облокотилась на стол и пристально посмотрела на него.
– Вы полагаете, эта теория обоснованна? В газетах недавно сообщалось, что Королевское научное общество предполагает то же самое. Мне кажется это интригующим. Огромная волна, вызванная извержением вулкана, накрыла город и поглотила его.
Николас был захвачен ее искренним интересом.
– Я не археолог, но думаю, эта гипотеза весьма интересна, не правда ли?
– Завидую вашему жизненному опыту. – На мгновение выражение ее лица стало непроницаемым, затем она улыбнулась и печально покачала головой. – У меня не было возможности беседовать подобным образом. Мисс Дансуорт обычно рассказывала мне о путешествиях своего отца. Мне кажется, она не обращала внимания на то, что отец оставил ее нуждающейся в средствах. Для нее важнее были истории и реликвии, которые он привез с собой. Она привила мне стремление к познанию мира. Однако, боюсь, я могу утомить вас своими вопросами, как любопытный ребенок.
В ней нет ничего детского, подумал Николас, окинув взглядом ее соблазнительные формы.
– Я уже говорил, что готов ответить на любые ваши вопросы.
Правда, он пообещал ей это в постели, когда чувствовал ее неуверенность и неосведомленность в любовных делах. Видимо, она тоже вспомнила это, так как на лице ее отразилось возбуждение.
– Да, говорили.
Николас вопросительно приподнял бровь:
– Хотите еще что-нибудь узнать?
В его вопросе явно чувствовалась сексуальная подоплека.
Ее губы – такие восхитительные, зовущие к поцелую губы – чуть заметно тронула улыбка.
– Если у меня возникнет вопрос, я непременно обращусь к вам, – сказала она саркастически.
– Есть сомнения относительно Моей компетенции? – насмешливо спросил он.
Лицо ее приняло задумчивое выражение.
– Нет.
– Идите ко мне, – сказал он, вставая и протягивая ей руку. – Потанцуйте со мной.
– Но у нас нет музыки, – возразила она, однако послушно встала, и ее пальцы оказались в его ладони. Ее шелковое платье коснулось его ног.
– Разве нам так уж необходима музыка? – Николас обнял ее за талию и привлек к себе – слишком близко для многолюдного лондонского бала, но вполне приемлемо для танца на укромной террасе в этот теплый лунный вечер в сельской местности.
Она покачивалась в такт его движениям, касаясь грудью его сюртука, и ощущение ее гибкого тела действовало на Николаса весьма возбуждающе.
– Только не просите меня петь, – игриво сказала она, – иначе мы начнем спотыкаться. Боюсь, в этой области у меня нет талантов.
Он засмеялся, и его дыхание коснулось ее душистых волос.
– В таком случае я буду держать музыку в голове.
– Так будет лучше, поверьте мне.
– Для красивой женщины вы удивительным образом лишены тщеславия.
Она неуверенно взглянула на него своими серыми глазами.
– У меня не было возможности проявлять тщеславие. Николас согласился с ней, вспомнив ее прошлое, хотя она выглядела чрезвычайно привлекательной. Он двигался медленно, потом закружил ее, наслаждаясь ощущением близости к красоте.
Деловая жизнь Николаса не часто предоставляла ему возможность танцевать в такой идиллической обстановке. И какой мужчина, подумал Николас, не испытывал бы удовольствия в столь прелестный вечер, танцуя с желанной женщиной и зная, что этот беззвучный, интимный вальс был лишь прелюдией другого рода танца, когда он увлечет ее наверх, в свою постель? Он уже испытывал возбуждение.
Николас постепенно замедлил движения и, остановившись, склонился к уху Кэролайн.
– Я хочу вас, – прошептал он.
– Должна сказать, – также шепотом ответила она с легким смехом, – вы держите меня скандально близко, ваша светлость, и ваш энтузиазм очевиден.
– Я хотел бы быть еще ближе к вам. – Он поднял ее, держа в своих объятиях, и заметил, что щеки ее заметно покраснели, – вероятно, не только от кружения по террасе. – Позвольте мне позаботиться об остальном.
Несколькими шагами он пересек террасу и вышел через высокие стеклянные двери. Миссис Симе, находившаяся в коридоре, выглядела испуганной при их появлении; ее беспокойный взгляд устремился на Кэролайн.
– Ваша светлость… все в порядке? Кэролайн тихо охнула в явном замешательстве.
– Все хорошо. Обед был великолепным. Передайте мою благодарность поварихе, – сказал Николас спокойным уверенным тоном.
– Да, конечно. – Миссис Симе постаралась оправиться от шока и спокойно кивнула.
– Миледи слишком утомилась и, полагаю, хочет лечь спать, – пояснил Николас.
Это была правда. Она непременно уснет… потом.
Возникшее у Кэролайн чувство стыда оттого, что экономка стала свидетельницей порыва любовника отнести ее наверх, было смягчено возбуждением, пьянящим подобно сладкому вину.
Любовник.
Прошло совсем немного времени, чтобы обаятельный Николас Мэннинг стал ее любовником, хотя всего лишь на одну неделю.
Он нес ее на руках, и эта потрясающая кульминация их романтического обеда была частью того, что Кэролайн считала идиллической мечтой. Это было естественным завершением соблазнительного танца.
– Миссис Симе ни на секунду не поверила, что я устала, – тихо сказала Кэролайн, положив голову на широкое плечо Николаса. Она чувствовала, что ее щеки раскраснелись, но это ничуть не беспокоило ее. От Николаса исходил удивительно приятный запах, оказывающий на нее возбуждающий эффект, отчего соски ее напряглись и между ног возникли горячие пульсации.
– Меня не волнует мнение экономки, тем не менее, я намерен отблагодарить ее и намекнуть, что высоко оценю ее молчание относительно моего визита.
Казалось, Николас нес ее так легко, что его дыхание ничуть не изменилось, когда он поднимался с ней по лестнице.
Кэролайн хотела бы относиться так же индифферентно к мнению окружающих. Правда, следует учитывать, что Николас привык находиться в центре внимания общества. Его привлекательная внешность, размер богатства и титул делали герцога объектом естественного интереса. Если в обществе станет известно о ее участии в этом непристойном пари, она тоже обретет скандальную славу, как и он.
Нет, никто не узнает об этом, уверила себя Кэролайн, в то время как Николас ногой закрыл за ними дверь спальни.
Он поместил ее на кровать, и его длинные пальцы взялись за галстук.
– Я хочу, чтобы вы полностью обнажились.
В этих словах прозвучал скорее повелительный тон.
– Это просьба или приказ? – Удивительно, как изменилось ее восприятие за эти несколько дней. Если бы то же самое сказал Эдвард, у нее возникло бы желание выбежать из комнаты. Но теперь она скинула туфли и смело приподняла юбки, чтобы снять чулки. Николас не отрывал от нее взгляда, даже когда снимал сюртук.
– Скорее, – тихо сказал он.
И каким-то образом это слово подействовало на нее возбуждающе. Кэролайн в предвкушении закрыла глаза, подняла юбки до талии и бесстыдно раздвинула ноги.
– Так?
Николас издал глухой чувственный звук и
