— Упрямство.
Мать Мерроу, неслышно ходившая по комнате, наклонила голову и прошептала им:
— Никакой критики! Будьте добры друг к другу. Избавьтесь от агрессии. Доброта и терпение. Обиды разъедают душу обоих.
Алекс не считал свое слово проявлением агрессии. Он сказал именно то, что увидел в глазах Мерроу.
И все же он решил послушать совета пожилой женщины, проводившей занятие.
Несколько минут он глубоко дышал, любуясь лицом Мерроу, а потом неожиданно для себя громко произнес:
— Красивая.
В зеленых глазах женщины мелькнуло нечто похожее на удивление и радость. Потом она сглотнула и ответила:
— Удивительный.
Внезапно Алекс почувствовал, как его грудь обдало теплой волной и сердце бешено заколотилось. Его взгляд привлек до боли знакомый жест — она облизала пересохшие губы кончиком языка. И он понял, что пропал. Изнемогая от нахлынувшего желания, он чуть слышно прохрипел:
— Сдаюсь.
Мерроу все поняла без объяснений, тем более что его возбуждение было слишком очевидно. Ее рот расплылся в широкой улыбке, от которой у него покраснели уши.
— Я тоже сдаюсь, — прошептала она в ответ.
— Но учти, что бы твоя мама ни говорила, я буду сидеть в этой позе. Пока не успокоюсь. Не хочу выглядеть дураком.
— А сейчас мы усилим контакт друг с другом, — продолжала вести занятие ее мать.
— Женщины, коснитесь руками лица партнера, затем кончиками пальцев проведите по шее, по плечам, по рукам. Почувствуйте, как сквозь кончики ваших пальцев струится эротическая энергия. Мужчины продолжают глубоко и медленно дышать, как при медитации. И смотрим в глаза.
Когда Мерроу дотронулась до его лица, он приоткрыл рот от удивления. Ощущения были ошеломляющими. Если это и есть тантрический секс, то отныне он его ярый сторонник. Они не целовали и не ласкали друг друга, и тем не менее дыхание обоих участилось и кровь быстрее побежала по венам.
Видимо, на его лице отразились все его эмоции, поскольку она наклонилась к нему и спросила:
— Что случилось?
— Ничего ужасного. Я просто тебя хочу.
Она скользнула пальцами за воротник его белой рубашки, почувствовала, как участился его пульс на шее, как поднимается и опускается грудь и учащается дыхание, потом провела руками по его широким плечам.
— Я тоже хочу тебя. Так сильно, что боюсь, запачкаю тебе джинсы.
— А сейчас джентльмены повторяют те же прикосновения, а женщины глубоко дышат...
— Твоя очередь, — выдохнула Мерроу. Алекс опасно улыбнулся.
— Ну держись тогда.
Он провел руками по лицу женщины, чувствуя, как бьется ее пульс под его ладонями.
С ее губ сорвался вздох.
Забыв на несколько мгновений, что они не одни, Алекс провел большими пальцами по ее напряженным соскам.
Ее дыхание участилось еще сильнее, нижняя губа задрожала, и она даже прикусила ее. Темные радужки ее зеленых глаз сделались такими огромными, что ему действительно стало казаться, что он тонет в них.
Окружающие звуки сделались глуше и голоса окружающиеся доносились до них, словно через густой слой ваты.
Алексу понадобилось все его самообладание, чтобы не застонать вслух. Мерроу слегка покачивала бедрами, и он с ужасом понял, что еще минута-другая, и он не сможет сдержать наплыва вожделения.
И судя по тому, как широко распахнулись глаза Мерроу, она чувствовала нечто схожее.
Внезапно Мерроу сбросила руки Алекса со своей груди, и он удивленно заморгал, когда понял, что она пытается встать.
Все участники посмотрели в их сторону, и Мерроу, покраснев, пробормотала:
— Извините.
Она схватила Алекс обеими руками за рубашку и потянула вверх, скомандовав:
— Вставай!
Алексу кое-как удалось подняться на ноги, и, она вытащила его из комнаты.
— Извините, — несколько раз повторила Мерроу. — Продолжайте, пожалуйста. Не обращайте на нас внимания.
Он успел заметить довольное выражение лица ее матери, снова принявшейся делать пассы ладонями.
— Дышите глубже и расслабляйтесь...
За дверью Мерроу не отпускала его, продолжая тащить вдоль длинного холла, и тихо ворчала:
— План у тебя совершенно идиотский. Никакого секса... Только поцелуи. Что за чушь! Как ты мог только такое придумать?!
Он усмехнулся, идя позади нее.
— Что мы делаем, О'Коннелл?
— Мы сдаемся, вот что мы делаем.
Потом она вцепилась обеими руками в его рубашку, приподнялась на цыпочки и поцеловала его страстно и настойчиво. И Алекс не собирался жаловаться, он и сам готов был сдаться, в этом случае они оба выходили победителями.
Он был настолько возбужден, что согласился бы на все что угодно, но все же боялся на кого-нибудь нарваться.
— Мы не можем заниматься этим здесь. И где же тогда?
Она нахмурилась, мотая головой из стороны в сторону, потом вдруг расплылась в улыбке.
— Пошли.
Она взяла его за руку и чуть ли не бегом потащила его к лесу.
Глава одиннадцатая
Это был даже не домик, а небольшой сарай. И деревья и кусты вокруг него выросли за много лет такими большими, что тот, кто не знал, что здесь находится домик, ни за что не нашел бы его. Мерроу облегченно рассмеялась. Может быть, сарай не столь великолепен, как любимая комната Алекса, но в детстве это было ее любимое место. И сейчас никто им здесь не помешает. И она может громко кричать сколько угодно... А в том, что Алекс заставит ее кричать, она нисколько не сомневалась.
— Что это за место? — раздался сзади голос Алекса.
Она широко улыбнулась, оглянувшись через плечо.
— Это мое убежище.
В его глазах заиграли веселые огоньки.
— От родителей?
— Я у них одна, поэтому да. Попробуй быть ребенком в доме, где за обедом разговаривают об усилении оргазма и о выравнивании чакр. Хотелось хоть на пять минут скрыться. Ты не мог бы двигаться быстрее, марафонец?
Должно быть, он уловил раздражение в голосе Мерроу, потому что дернул ее за руку и, остановившись, привлек ее к себе.
— После долгого воздержания спешка не поможет, О'Коннелл. Давай сразу обо всем договоримся. Не
