– Кэнни! – воскликнула она. – Ты где?
– На берегу. Где точно, не знаю, но...
– Ты с Адрианом? – спросила она.
– Да, – прошептала я. – Но он в отключке. – Макси начала смеяться, и я помимо своей воли захихикала. – Помоги мне. Что я должна делать по здешнему этикету? Остаться? Уйти? Оставить записку?
– Где ты находишься? – спросила Макси.
Я огляделась в поисках указателя, фонаря, чего-нибудь.
– Помнится, последняя улица, по которой мы ехали, называлась Дель-Рио-уэй. Сейчас мы на обрыве, до воды ярдов двадцать пять...
– Я знаю, где это, – оборвала меня Макси. – Во всяком случае, думаю, что знаю. Там он снимал любовную сцену в «Глазах Эстеллы».
– Отлично. – Я попыталась вспомнить, отключался ли кто по ходу того эпизода. – Так что мне делать?
– Я объясню тебе, как добраться до моего дома, – ответила Макси. – Буду ждать.
Макси настолько точно все объяснила, что через двадцать минут мы уже сворачивали на подъездную дорожку к аккуратному домику, стоящему на побережье. Пожалуй, я купила бы себе такой же, будь у меня несколько миллионов долларов.
Макси ждала на кухне. Платье она сменила на черные легинсы и футболку.
– Он все еще в отключке?
– Пойдем посмотрим, – прошептала я.
Мы подошли к автомобилю. Адриан лежал на пассажирском сиденье, с открытым ртом, закрытыми глазами и моей прокладкой на лбу.
Макси расхохоталась.
– А это что?
– Ничего другого у меня не нашлось, – ответила я. Все еще смеясь, Макси вытащила последний номер «Верайети» из, как я поняла, мусорного контейнера, свернула журнал в трубочку и постучала Адриана по руке. Никакой реакции. Ткнула в живот. Тот же результат.
– Н-да. Я не думаю, что он умирает, но, возможно, нам стоит перенести его в дом.
Медленно, осторожно, пыхтя и хихикая, мы вытащили Адриана из автомобиля и то ли довели, то ли донесли до дивана в гостиной Макси, обтянутого роскошной белой кожей. Я очень надеялась, что Адриан его не заблюет.
– Надо только положить его на бок, на тот случай, если его вырвет... – Я посмотрела на Адриана. – Ты думаешь, он оклемается? Он закидывается экстази...
– Все у него будет хорошо, – уверенно ответила Макси. – Но, может, нам лучше побыть с ним. – Она посмотрела на меня. – Ты, должно быть, совершенно вымоталась.
– Ты тоже, – ответила я. – Извини, что притащила его...
– Кэнни, не волнуйся! Ты сделала доброе дело! Она посмотрела на Адриана, потом на меня.
– Может, устроимся по-походному?
– Дельная мысль, – кивнула я.
Макси отправилась за спальными принадлежностями, а я сняла с Адриана туфли и носки. Вытащила ремень из брюк, расстегнула пуговицы рубашки, убрала прокладку, заменив ее посудным полотенцем, которое нашла на кухне.
Пока Макси раскладывала на ковре подушки и одеяла, я смыла макияж, переоделась в футболку, которую дала мне Макси, и придумала, какую я могла бы принести пользу.
В гостиной был большой камин, в котором уже лежала горка березовых полешек. А разжигать огонь я умела.
Газеты не нашла, поэтому вырвала несколько странид из «Верайети», смяла их, сунула под поленья, проверила, открыта ли заслонка, убедилась, что поленья настоящие, а не имитация из керамики, зажгла спичку из книжицы, которую позаимствовала в «Звездном баре» и намеревалась предъявлять Саманте, Люси и Энди в качестве доказательства того, что я действительно там побывала. Бумага занялась сразу, от нее – поленья, и я, довольная собой, подалась назад.
– Bay. – Макси, завернувшись в одеяло, смотрела на потрескивающие поленья. – Где ты этому научилась?
– Меня научила мать. – Макси вопросительно смотрела на меня, и я рассказала всю историю... и Макси, и ребенку, о том, как мы все ездили на рыбалку на Кейп-Код[66], как моя мать разводила костер, чтобы мы не замерзли... как мы сидели кружком, мой отец, сестра, брат и я, – жарили хлеб и наблюдали, как мать далеко забрасывает блесну, стоя в воде в закатанных шортах на сильных, крепких, загорелых ногах.
– Хорошие были времена. – Макси повернулась на бок и заснула. Я какое-то время лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к похрапыванию Адриана и ее ровному, глубокому дыханию.
«А теперь со мной ты», – сказала я себе. Огонь догорал. Я чувствовала запах дыма на руках и волосах, слышала шум волн, накатывающих на берег, видела небо, цвет которого менялся с черного на серый. «Ты со мной, – думала я. – Ты Со Мной». Я приложила руки к животу. Ребенок повернулся, плавая во сне, моя золотая рыбка. «Девочка, – подумала я. – Точно, девочка».
