хорошо выглядел, и тоже после душа, в брюках цвета хаки и клетчатой рубашке.
– Готова спорить, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, когда приходишь в ресторан с компанией, – заметила я. – Должно быть, делая заказ, люди постоянно помнят о твоей профессии.
– Да, – кивнул он. – Не без этого.
– Ну что ж, сегодня у тебя будет праздник. – Я подозвала официантку с крашеными волосами и в коротком топике, со змеей, вытатуированной на целом животе. – Я буду яичницу с сыром и перчиками плюс бекон индейки, бисквит и... можно заказать картофель и овсянку, а не что-то одно?
– Конечно, – ответила официантка и нацелила карандаш на доктора.
– Мне то же, что и ей, – ответил он.
– Хороший мальчик. – И официантка затрусила к кухне.
– Это бранч, – пояснила я. Доктор К. чуть пожал плечами.
– Ты ешь за двоих. Как дела?
– Если под «делами» ты подразумеваешь мое самочувствие, то все хорошо. Собственно, теперь я чувствую себя гораздо лучше. Усталость, конечно, остается, но легкая. Никакого головокружения, никакого физического истощения, вроде того случая, когда я заснула в туалете на работе...
Он рассмеялся:
– Неужто такое было?
– Один раз. Но сейчас мне гораздо лучше. И пусть я чувствую, что жизнь у меня, как в одной из песен Мадонны, я не сдаюсь, хромаю и хромаю вперед. – Театральным жестом я провела рукой по лбу. – Одна.
Он прищурился.
– Вроде бы это из репертуара Греты Гарбо.
– Эй, не задирай беременную даму.
– Худшей имитации Гарбо я еще не видывал.
– Ну, когда я выпью, у меня получается лучше. – Я вздохнула. – Господи, как мне недостает текилы.
– Как я вас понимаю, – ввернула официантка, ставя на наш столик полные тарелки. Мы принялись за еду.
– Действительно вкусно, – прокомментировал он, проглотив один кусок яичницы и еще не отправив в рот следующий.
– А ты как думал. Их бисквиты – лучшие в городе. Секрет – в топленом свином жире.
Доктор К. вновь посмотрел на меня.
– Гомер Симпсон.
– Очень хорошо.
– Гомера ты имитируешь куда лучше, чем Гарбо.
– Да. Интересно, о чем это говорит? – Я сменила тему, прежде чем он успел ответить. – Ты когда-нибудь думаешь о сыре?
– Постоянно, – ответил он. – Это моя слабость. Иной раз лежу ночью без сна и думаю... о сыре.
– Нет, серьезно. – Я потыкала вилкой в яичницу. – К примеру, кто изобрел сыр? Кто сказал: «Гм-м, я готов спорить, что это молоко станет отменным на вкус, если оставить его, пока на нем не появится плесень»? Я уверена, изобретение сыра – чья-то ошибка.
– Я никогда об этом не думал, но меня занимал «Чиз-виз».
– Фирменное блюдо Филадельфии!
– Ты когда-нибудь видела список ингредиентов «Чиз-виз»? – спросил он. – Это же жуть.
– Ты хочешь поговорить о страшном? Я покажу тебе памятку о эпизиотомиях, которую дала мне врач. – Он шумно сглотнул. – Ладно, не во время еды, – смилостивилась я. – Но серьезно, что случилось с медиками? Или вы хотите запугать человечество до такой степени, чтобы оно приняло обет безбрачия?
– Ты тревожишься из-за родов? – спросил он.
– Черт, да. Я пытаюсь найти больницу, где мне сделают эпидуральную анестезию[61]. – Я с надеждой посмотрела на него. – Послушай, ты же можешь выписывать лекарства. Может, дашь мне что-нибудь эдакое аккурат перед тем, как начнутся схватки.
Доктор К. рассмеялся. У него была очень милая улыбка. Я задалась вопросом, а сколько же ему лет. Определенно меньше, чем показалось мне при нашей первой встрече, но разница в возрасте все равно составляла лет пятнадцать. Обручальное кольцо на пальце отсутствует, но это ни о чем не говорит. Многие мужчины не носят обручальных колец.
– Все у тебя будет хорошо.
Он отдал мне оставшуюся часть бисквита и бровью не повел, когда я заказала горячий шоколад, настоял на том, чтобы заплатить за бранч, и я особо не возражала, резонно рассудив, что он у меня в долгу: все-таки я показала ему лучший ресторан для завтрака.
– Куда теперь? – спросил он.
– Ну, если ты сможешь высадить меня у «Фреш-Филдс»...
