фигурка
Мы могли бы также отметить, что места погребений древних египтян – наименее унылые из себе подобных. Можно спокойно провести многие часы, дни и даже месяцы, изучая гробницы египтян. Они не вызывают отвращения и ужаса, которые охватывают человека, находящегося среди могильных камней и позолоченных крестов Хайгейта. Мрачные кладбища стран Северной Европы переполнены атмосферой отчаяния – что совершенно нехарактерно для усыпальниц долины Нила. Действительно, особенности египетского климата делают атрибуты смерти менее отталкивающими. И тем не менее интересно, будут ли упорядоченные кладбища погибших во время Второй мировой войны, обрамляющие западные границы Нила, обладать очарованием и даже привлекательностью кладбищ Древнего Египта. Мало кто захочет ворошить страницы альбома с иллюстрациями, на которых мы видим лишь нагромождение могильных камней на современных кладбищах; однако любому доставит истинное наслаждение разглядывать репродукции настенных росписей в Долине царей или Долине цариц. Они ведь так свежи и изящны, так полны юмора и жизнелюбия! Даже созерцание мертвых тел, когда-то лежавших в этих гробницах, не является тягостным делом. Их саркофаги, посмертные маски, саваны, погребальная мебель являются предметами необыкновенной красоты и обладают несомненными художественными достоинствами. На них нет отпечатка конечности существования, который обычно свойствен погребальным аксессуарам. Глаза на посмертных масках глядят на смерть с легкой улыбкой.
Сама смерть не вызывала у египтян ужаса. Они боялись ее спутников: жадных, невежественных грабителей, которые тайком проникали на кладбища и оскверняли и разоряли могилы усопших. Но так или иначе, египтяне обладали секретом того, как думать о смерти без содрогания. В отличие от нас они не загоняли мысль о смерти в самый дальний угол сознания и не делали вид, что такой малоприятной вещи, как смерть, не существует. Некоторые ученые полагают, что египтяне были скептиками, которые воспринимали смерть с безнадежностью и отречением и весьма цинично относились к своей религии (так же как и римляне). Однако имеющиеся в нашем распоряжении свидетельства в такой же степени позволяют предположить, что образ жизни египтян давал им возможность встречать смерть без особого уныния и что этот их образ жизни был для них постоянным источником утешения. При этом египтяне не считали свою религию пустой фантазией.
Судя по внешнему виду гробниц, религия древних египтян была в чем-то сродни японскому синтоизму. Подобно японцам эпохи классицизма египтяне тяготели к церемониям и свято чтили своих предков. Нам тяжело понять египтян и их культуру из-за их чувства связи с прошлым. Британцы любят считать себя консервативным народом, ревностно сохраняющим свои традиции. Однако по сравнению с древними египтянами они кажутся абсолютными новаторами и революционерами, вечно рвущимися вперед. Современному человеку очень трудно понять, что значит жить на пересечении прошлого и настоящего (подобно египтянам), в точке, где они пересекаются и сливаются воедино. Кладбище было местом, с радостью посещаемым египтянами, чтобы принести подношения своим предкам, которых они по-прежнему считали членами своей семьи.
Для зажиточного египтянина, чья гробница сохранилась до наших дней, посещение кладбища было не более утомительным и печальным мероприятием, чем поход в гости к соседу или родственнику. Гробница (или просто могила) человека была его «домом вечности» точно так же, как пирамида была «домом вечности» для его суверена. Поскольку это был дом, в котором ему предстояло жить неизмеримо дольше, чем его земная жизнь, он делал все, чтобы этот дом выглядел как можно привлекательнее и чтобы там было все необходимое телу и душе для счастливой жизни на елисейских полях (рис. 35).
Если египтянин иногда пренебрегал своими земными делами, он всегда проявлял живейший интерес ко всем деталям жизни после смерти. Например, мы знаем крайне мало о природе и назначении души человека, а вот египтяне различали по меньшей мере четыре типа души и к каждому типу относились с величайшим уважением и бережностью. Так, конкретный человек обладал не только «Ка» (или первичной душой), но и другими душами тоже. «Ка» рождалась одновременно с рождением тела и вновь объединялась с ним в момент смерти. После смерти человека «Ка» жила в гробнице вместе с мумией, питаясь ежедневными подношениями, приносимыми жрецами или набожными родственниками. Ее непосредственным обиталищем была статуя покойного, которая находилась во внутреннем алтаре. Второй душой человека была «Ба», которая высвобождалась из тела в момент смерти и начинала бродить по свету, приняв ту или иную форму. Если «Ка» воплощала в себе единство тела и сути жизни, то «Ба» считалась чем-то сродни истинному духовному «я». Третьей душой была «Ах», или «реальный дух», который, собственно, и путешествовал в загробный мир и вкушал все прелести рая. Четвертая душа, «Сехем», судя по всему, была двойником «Ка».
В гробнице, таким образом, человек должен был обеспечивать существование связанной с его земной жизнью «Ка» и путешествующей с ним в Священные поля «Ах». Будучи очень скрупулезными людьми, египтяне заполняли свои гробницы всем тем, что только могло им пригодиться: они брали с собой еду и питье, свои лучшие стулья и кровати, тексты заклинаний и более легкое чтение, игры и предметы для развлечения, лучшие одежды и украшения и наборы чудесных миниатюрных фигурок – ушебти (рис. 34, фото 8, 9). Эти фигурки делались из камня, дерева или глины, а само слово «ушебти» означало «отвечающие». Когда усопшего призывали поработать на небесных полях, он перепоручал это задание «отвечающим». На наш взгляд, в этом есть смысл!
Если говорить о наиболее важных египетских местах захоронений, то их слишком много, чтобы называть каждое в отдельности. Однако среди самых ранних мы можем назвать несколько групп вырезанных в скалах захоронений. Среди них можно назвать захоронения правителей провинций. Шесть династий в Асване и Элефантине; захоронения в номе Харе в Дейр-эль-Бершехе и захоронения в номе Орикс в Бени-Хазане. (Номы – это административно-территориальные единицы Египта. Каждый из них имел свой собственный символ – тотем и сохранял свои обычаи, традиции и культы. Они, видимо, были последними остатками первоначальных родов или мелких государств, которые впоследствии объединились и создали Египет.)
Подобно аналогичным гробницам правителей крупных регионов в Меире и Квав-эль-Кебире, гробницы в Бени-Хазане относятся к периоду правления Двенадцатой династии эпохи Среднего царства. Все четыре группы гробниц находились в Среднем Египте, возможно, наиболее стабильном регионе страны в этот неопределенный период. Гробницы в Кваве располагались на полосе земли между Нилом и скалами и по своему стилю напоминали пирамиды-гробницы Древнего царства. Собственно пирамид там не было, но храм в долине возле кромки воды был связан с большим по размеру верхним храмом уже знакомым нам каменным проходом. Сами гробницы были выбиты в скале за храмом, что также было заимствовано у огромного храма-пирамиды, сооруженного в Дейр-эль-Бахри великим царем Ментухотепом предшествующей династии. Храм Ментухотепа отличался смелостью стиля, конус пирамиды как бы рос из длинных террас, выложенных черепицей. В Бени-Хазане, где некоторые захоронения относятся к отдаленной эпохе, известной как Первый промежуточный период, врезанные в скалу гробницы были расположены в живописном месте в излучине реки. Настенные росписи дают нам возможность бросить нескромный взгляд на периоды жизни Среднего царства. Любому человеку, разглядывающему портики и украшенные фресками потолки, становится ясно, что действительно «дом усопших» был изящной копией «дома живущих». Вместо несколько неустойчивых и непрочных колонн и потолков, сделанных из дерева, гипса и извести, строители обеспечивали обитателям гробниц жилища, подобные загородным домам и выполненные из долговечных материалов.
Постепенно врезанные в скалу гробницы получили широкое распространение среди представителей высших классов. Для царей гробница, по сути, становилась не домом, а дворцом в скале. Небольшая трехкомнатная усыпальница Тутмоса I положила начало типу гробниц, который стал популярным во время правления Восемнадцатой династии. В этих гробницах сразу от входа начинается крутая лестница, ведущая в небольшую прихожую, за которой следует большой зал с колоннами с примыкающими к нему кладовыми. В период Девятнадцатой династии Рамессиды удлинили и расширили гробницу, и в итоге она превратилась в огромный, роскошный дворец покойного Сети I. Выступающие из скалы на целых 300 футов его четыре пролета и пять лестниц вели вниз через четыре колонных зала к усыпальнице. Когда фиванские правители Нового царства решили высечь свои гробницы из скалы в знаменитой Долине царей, их главной задачей
