несколько лет жизни он дома, в своем ритме, надписывал бесконечные самоклеющиеся ярлыки, которые его почитатели могли наклеить в свои книги.
Иногда, раздавая автографы в приемной клиники, Альфу приходилось вежливо отклонять просьбы о многословных надписях. Однажды после очередного такого мероприятия он вернулся в кабинет с улыбкой на лице.
— В основном всех устраивает надпись: «С наилучшими пожеланиями, Джеймс Хэрриот», — сказал он, — но один парень только что попросил, чтобы я написал: «Рею, Элси, Кевину, Холи и Луизе в ваш первый в жизни визит в Йоркшир. С самыми наилучшими пожеланиями, Джеймс Хэрриот, Хелен, Зигфрид и другие обитатели Скелдейл-хауса»!
Я отказался под предлогом, что мою старую руку может заклинить на середине фразы!
Новый сериал «О всех созданиях — больших и малых», для которого Альф в 1986 году начал писать новый материал, стал таким же популярным, как и предыдущий. Он шел до 1990 года и завершился «Специальным рождественским выпуском» в конце того же года. В актерском составе произошла только одна перемена — вместо Кэрол Дринкуотер роль Хелен играла Линда Беллингем. Она, как и две предыдущие актрисы, идеально вписалась в роль.
Этот сериал не выглядел настолько достоверным, как предыдущий. Поскольку оригинальный материал Джеймса Хэрриота был исчерпан, потребовались другие авторы, — и некоторые поздние серии имеют весьма приблизительное отношение к его рассказам. Тем не менее, сериал пользовался большим успехом, — его с удовольствием смотрели миллионы зрителей.
В этом сериале появились новые персонажи, многие из которых перешли потом на страницы последней книги Альфа «Все живое», — название предложил его американский издатель Том Маккормак. Эту книгу, изданную в 1992 году, отец писал с особым удовольствием. Кроме того, что у него теперь был текстовый процессор (его любимое выражение того времени: «Как я раньше без него обходился?»), он почти никому не говорил, что собирается написать новую книгу. Поэтому мог работать в свое удовольствие, не ограниченный жесткими временными рамками.
— Я не хочу, чтобы кто-то стоял у меня над душой с контрактом в руке, — говорил он мне. — Я буду писать эту книгу в своем темпе, поэтому, пожалуйста, никому не говори!
Отец писал ее больше четырех лет и в 1991 году наконец сообщил об этом издателям. Они с восторгом и удивлением встретили эту новость, и книга, как и ее предшественницы, сразу вошла в списки бестселлеров в Соединенном Королевстве.
У Альфа возникли небольшие разногласия с Томом Маккормаком по поводу нескольких глав, которые Том хотел изменить, — но теперь Альф был уверенным автором и не позволял вмешиваться в свою работу. Несмотря на их мелкие расхождения, в Америке было продано 650 000 экземпляров в твердом переплете за первые шесть недель, и книга почти восемь месяцев оставалась в списках бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».
«Все живое» знакомит читателя с Калумом Бьюкененом, «ветеринаром с барсуком», прообразом которого стал Брайан Неттлтон, незабываемый помощник Альфа. Брайан был настолько удивительной личностью, что Калум появляется в одиннадцати из пятидесяти двух глав, и его яркий, жизнерадостный персонаж уверенно шагает по страницам книги, пробуждая много счастливых воспоминаний у всех, кто его знал.
К сожалению, Брайан так и не прочитал о себе в книге «Все живое». Через двадцать лет после ухода из практики он приехал к нам в Тирск, и мы были очень рады снова увидеть его пронзительные черные глаза, щегольские усы. Этот неувядающий оптимист почти не изменился за прошедшие годы. Мы были счастливы, что нам довелось увидеться с ним: меньше чем через месяц Брайан погиб в автомобильной аварии в Канаде. Приятно осознавать, что в образе Калума Бьюкенена он будет жить вечно.
В книге «Все живое» появляется и самый первый помощник отца, Джон Крукс. Единственный раз отец использовал настоящее имя Джона, что свидетельствует об уважении и дружбе, которые связывали их многие годы.
Я тоже есть в книге, и когда я читал ее впервые, она стала для меня откровением. В главе 7 отец пишет, как мы с Рози сопровождали его в поездках на фермы, когда были детьми:
Она всегда бегала за инструментами, а Джимми неторопливо прогуливался. Часто в процессе работы я говорил: «Принеси мне другой шприц, Джимми», — и мой сын, ничуть не торопясь, насвистывая, направлялся к машине… И теперь, когда он стал опытным ветеринаром, я часто замечаю, что он по- прежнему никуда не спешит.
Прочитав этот отрывок, я задумался и быстро понял, что отец был абсолютно прав! За редким исключением, когда требовались срочные действия, я никогда не бежал по дороге жизни, но, пока не прочитал эту главу, я не замечал эту черту своего характера. Наверное, такое же потрясение испытал Дональд Синклер, когда много лет назад впервые столкнулся с персонажем Зигфридом Фарноном на страницах «Если бы они умели говорить», и я вспомнил строчку из стихотворения шотландца Роберта Бернса — одного из любимых поэтов отца: «Ах, если б у себя могли мы видеть все, что ближним зримо, что видит взор идущих мимо со стороны…»[12].
Некоторые утверждали, что Джеймс Хэрриот — «писатель-
В главе 26 рассказывается о персонаже по имени Арнольд Брейтуэйт. Это хвастун, который веселит местный паб байками о знаменитостях, с которыми, по его словам, он знаком лично. Естественно, никто ему не верит, но хорошо смеется тот, кто смеется последним. После окончания хоккейного матча в Дарроуби несколько игроков — причем многие международного уровня — подходят к Арнольду и пожимают ему руку.
Прообразом Арнольда послужил незабвенный Гарри Балмер. Гарри часто болтался по тирским барам, где всегда находилась публика, готовая слушать его на первый взгляд выдуманные истории. Большинство местных считали его «настоящим фантазером», и мало кто верил, что он «на ты» со многими знаменитостями. Его любимая история была о том, как он одолжил свою биту Лену Хаттону[13], когда тот сломал свою во время тура бросков по калитке в отборочном матче в Хедингли. Гарри с восторгом рассказывал, что великий бэтсмен, набрав больше ста очков, вернул ему биту со словами: «Спасибо, Гарри! Отличная у тебя деревяшка».
Однако местных жителей, которые все время над ним подшучивали, ждал сюрприз. На тирском стадионе должен был состояться крупный хоккейный матч, и Гарри уверял всех, что знает многих игроков, причем некоторые из них — хоккеисты мирового уровня из разных уголков страны. Все были уверены, что теперь-то выведут Гарри на чистую воду, и у многих отвисли челюсти, когда несколько хоккеистов подошли к нему после игры со словами: «Смотрите-ка! Это же Гарри! Как дела, Гарри?» С тех пор никто больше не смеялся над историями Гарри.
Альфу на самом деле нравился Гарри. Он обладал широкими познаниями в крикете и футболе, — а эти темы Альф был готов обсуждать постоянно. Есть фотография Гарри — с откинутой головой и открытым ртом — рассказывающего очередную фантастическую историю в «Трех бочках». Рядом с ним стоит Альф, широко открыв глаза от восторга. По его лицу видно, что он мысленно записывает «заголовок» в свой блокнот.
Рассказ об Арнольде Брейтуэйте — а именно его считают основанным на анекдоте с бородой, — всего лишь еще один пример фактической основы произведений Джеймса Хэрриота. Альф никогда не отрицал, что приукрашивает многие истории, а также часто меняет даты, и спокойно относился к тому, что на многих людей его книги не производят впечатления. Однако он, безусловно, не согласился бы, чтобы его назвали писателем-беллетристом.
Во второй половине 1980-х Альф наблюдал, с безопасного расстояния, неуклонное развитие «индустрии Джеймса Хэрриота». Несмотря на «хэрриотоманию», ему удавалось вести скромный образ жизни, и, за исключением раздачи автографов своим поклонникам (к которым он всегда испытывал благодарность), он мало соприкасался со своим звездным статусом. Альф почти не говорил о своей славе, временами даже казалось, что ему все это до смерти надоело.
