вернулась к себе. Внезапно на меня навалилась непреодолимая усталость. Однако я боялась, что если буду спать в спальне, то не услышу звонка в дверь, поэтому я устроилась на диване и накрылась пледом.
Я проспала всего часа два, когда в дверь позвонил Лэндон. Моя записка его встревожила, а когда он услышал от меня про вторжение в дом, то был просто в шоке. Прежде чем Лэндон успел высказать предположение, кто бы это мог быть, я изложила свою теорию, что инцидент как-то связан с моим участием в деле Кэт, а вовсе не с тем, что кому-то захотелось стянуть столовое серебро Лэндона. Тем не менее, заявила я, мне бы не хотелось, чтобы он оставался в этом доме на ночь один. Лэндон меня успокоил: оказалось, что он ждет и других гостей, так что одному ему оставаться не придется. Его куда больше заботило, что я останусь одна, да еще и, по-видимому, в состоянии посттравматического синдрома. Я заверила его, что со мной все в порядке, и сообщила имена полицейских, которые приезжали по моему вызову и с которыми в случае чего можно связаться. На прощание я настоятельно посоветовала Лэндону врезать в дверь черного хода нормальный замок.
Проводив Лэндона, я устало потащилась в спальню, разделась, рухнула в кровать и тут же уснула. Давно я не спала так крепко – наверное, несколько лет. Проснулась я разбитая, с головной болью и с таким ощущением, словно только что совершила семнадцатичасовой перелет через Тихий океан.
Душ немного помог, после двух чашек кофе мне стало еще лучше. Нужно было поесть, и я решила прогуляться до того ресторанчика, в котором встречалась с Джеком Херлихи. Перед самым уходом я вспомнила про автоответчик и проверила сообщения. Пока меня не было, несколько раз звонили друзья, один раз звонил мой брат Кэм, а мультипликационный пес, с которым я познакомилась в четверг в, клубе, каким-то образом раздобыл мой телефон и оставил: на автоответчике длинное занудное сообщение. Что интересно, ни одного звонка от убийцы. Можно подумать, он знал, что я собираюсь уехать из города на выходные.
Я вышла из дома на Девятую улицу и несколько раз посмотрела в обе стороны. Ничего подозрительного, обычные люди, кто-то идет за покупками, кто-то вышел на пробежку, кто-то катается на роликах или выгуливает собаку, а некоторые, по-видимому, направляются в парк на Вашингтон-сквер, чтобы просто понежиться на солнышке. Несколько человек даже сменили обычный для местных жителей черный цвет на пастельные оттенки.
В ресторане я заказала салат «Цезарь» и стакан чаю со льдом. Но когда салат принесли и я съела несколько сухариков,[10] то абсолютно не почувствовала вкуса, с таким же успехом я могла бы жевать сено. Я все еще не пришла в себя после кошмарной ночи. Однако, анализируя произошедшее, теперь я, кажется, начала кое-что понимать. Я больше не считала, что ночное нападение на меня было связано с моей бурной деятельностью в отношении дела Кэт, во всяком случае, если и существовала какая-то связь, то лишь косвенная.
Дело в том, что никто из присутствовавших на вечеринке в доме Кэт не мог знать, что я собираюсь переночевать в доме Лэндона. О том, что я направляюсь в Пенсильванию, знала одна Кэт. Я оставила ей контактный телефон, но не говорила, у кого остановлюсь, так что она не могла сообщить об этом убийце даже случайно. Кроме того, я была совершенно уверена, что из Нью-Йорка за мной никто не увязался. Проезжая по проселочным дорогам, по которым приходится добираться от автострады до дома Лэндона, я время от времени просто по привычке посматривала в зеркало заднего вида. Временами позади меня не было вообще ни одного автомобиля.
Но один человек точно знал, где я остановилась: это Дарма. Она спросила, и я ответила, назвала и город, и фамилию Лэндон. Его имя есть в телефонном справочнике, так что она без труда могла узнать адрес. Колючая, вспыльчивая Дарма. Кажется, своими расспросами о смерти Такера я невольно задела ее больное место. Может быть, дело и впрямь нечисто, возможно, она на самом деле подмешала мужу в еду ядовитые грибы, тогда, понятное дело, ей не понравилось, что я сую нос в эту историю. Ясно, что не сама Дарма ворвалась в дом Лэндона, спрятав свои локоны под вязаным шлемом лыжника, но это вполне мог быть Одинокий голубь, которому поручили напугать меня так, чтобы я убралась из города.
И еще один момент. Перчатки того взломщика. Они были сшиты из грубой хлопчатобумажной ткани – именно из такого материала шьют перчатки, в которых работают в поле, в сарае, на скотном дворе. Такие перчатки вполне могли быть у Одинокого голубя. У меня не было достаточных доказательств, чтобы обращаться в полицию, но, на мой взгляд, версия выглядела логично.
Все это было очень интересно, но тревожно. По-хорошему следовало бы поделиться моими соображениями с полицией округа Бакс, но я решила не распыляться, сейчас мне нужно было сосредоточиться на деле Кэт. Что же касается связи между смертями Бобба и Хайди, то до поры до времени я решила исходить из того, что этой связи нет, что никто не замыслил вендетту против женских журналов. Из этого следовало, что мне нужно было еще раз подумать, у кого из присутствовавших на вечеринке – за исключением Долорес – могли быть причины желать смерти Кэт.
Пока я сидела в том же ресторане, где встречалась с Джеком Херлихи, мне вспомнилось, как мы затронули в разговоре с ним тему убийства Хайди. Херлихи тогда сказал, что, когда человек обдумывает убийство, он делает это не потому, что ему вожжа под хвост попала из-за какой-то ерунды, мелкой обиды. Человек решается на убийство, когда он в неистовстве, когда он страшно зол на кого-то, чувствует, что его предали, когда он сходит с ума от гнева. И мне надо об этом помнить, когда я буду обдумывать список гостей. На тех, у кого к Кэт есть только мелкие претензии, нечего и время тратить, нужно сосредоточиться на людях, которые настолько обижены за что-нибудь на Кэт, что чувствуют во рту вкус собственной желчи.
Я совершенно спокойно вычеркнула из списка Лесли, у меня не было оснований ее подозревать, во всяком случае сейчас. Может, она и дулась на Кэт за то, что та якобы флиртовала с ее мужем, но это было сто лет назад, и с тех пор Лесли не проявляла никаких признаков обиды на Кэт. Рейчел я тоже мысленно вычеркнула. Если она и хочет занять место Кэт в редакции, то наверняка понимает, что устранение Кэт – вовсе не гарантия, что эту работу получит именно она.
Однако в списке были и такие, кто мог иметь на Кэт достаточно большой зуб, чтобы захотеть ее убить.
Взять хотя бы Полли. Мне казалось кощунственным даже обдумывать ее кандидатуру, но у нее были все основания исходить злобой. Кэт, которая так многим ей обязана, собственноручно зарубила ее шанс стать наконец главным редактором. Дальше – Джефф. У них с Кэт явно что-то неблагополучно на любовном фронте. Я не могу забыть, как покраснела Кэт, когда я спросила про Кипа. Если она и правда крутила с ним роман, Джефф мог что-то заподозрить. Возможно, это его страшно разозлило. У него могли быть и другие причины желать смерти Кэт, например деньги. Кэт не только зарабатывала больше мужа, несколько лет назад она унаследовала деньги от каких-то родственников. Затем – Кип. Мне как-то не верилось, что он способен чем-то привлечь Кэт: во-первых, он работает у нее в подчинении, а во-вторых, у него в крови, по-моему, какое-то патологическое количество тестостерона, отчего он сам же и страдает. Несмотря на это, между ними определенно что-то происходило, я это чувствовала. А роман, пусть даже совсем непродолжительный, мог разбудить в Кипе сильные чувства: ревность, гнев, негодование.
Итого, три кандидатуры. Вернее, четыре, потому что в список должен быть добавлен некий «мистер X». Это может быть кто-то, серьезно настроенный против Кэт, о ком я пока ничего не знаю, например, кто-то из редакторов других журналов, присутствовавших на вечеринке, или сотрудник редакции «Глянца», у которого есть свои тайные причины ненавидеть Кэт. Мне придется быть очень внимательной. Но до тех пор, пока у меня не появится какая-то новая информация, я собиралась сосредоточиться на первых трех. Я рассчитывала пообедать с Полли в воскресенье, но, возможно, мне удастся перенести встречу на сегодняшний вечер. На выходные Джефф уехал с Кэт в Литчфилд, но я надеялась, что в воскресенье вечером у меня будет больше шансов поговорить с ним, чем это было в день смерти Хайди. Кип же мог подождать и до понедельника.
Я расплатилась и пошла домой. Войдя в квартиру, я первым делом позвонила Полли и оставила на ее автоответчике сообщение, в котором предлагала перенести нашу встречу на более ранний срок. Затем я попыталась связаться с Кэт в ее литчфилдском доме. Трубку никто не снял, и здесь я тоже оставила сообщение на автоответчике. Что касается детектива Фарли, то ему я звонить не стала. Я рассудила, что мне пока нечего ему сказать. Поскольку ночной взломщик, на мой взгляд, не имел никакого отношения к делу Кэт, я решила, что не стоит сообщать о нем Фарли. Коль скоро он сам собирается в округ Бакс, то пусть делает свои собственные выводы по поводу смерти Такера Бобба.
