время молчали. Но когда машина миновала здание Национальной галереи, Синтия неожиданно встрепенулась и попросила молчаливого шофера:
— Сверните, пожалуйста, к Стоунхиллу!
— Зачем это? — поинтересовался Джордж, не уставая удивляться своей спутнице, которая только что назвала адрес католической церкви, возле которой находилось старейшее в городе кладбище.
— Сейчас узнаешь, — коротко ответила Синтия, зябко поеживаясь.
Вскоре впереди показались высокие каменные стены и остроконечные шпили Стоунхилла.
— Стоп! — воскликнула Синтия, когда они поравнялись с воротами. — Остановите здесь!
— Ты что, на кладбище собралась? — воскликнул Джордж и тут же попытался обратить все в шутку: — Или в монастырь хочешь уйти? Имей в виду: я тебя не отпущу!
— Молчи и иди за мной. Шампанское не забудь!
Синтия не без труда выбралась из машины и побежала через дорогу.
Джорджу ничего не оставалось, как попросить водителя подождать. Прихватив с собой бутылку шампанского, он последовал за девушкой.
Подойдя к каменной сторожке, в которой горел свет, Синтия принялась стучать в окно.
— Что ты делаешь? — Подоспевший Джордж попытался ее оттащить. — Сейчас сторож вызовет полицию и нас арестуют! Что с тобой происходит?
— Не бойся, ничего не будет… Эй, вы там, крысы кладбищенские, отоприте!
— Но зачем тебя несет на кладбище?
— Я хочу тебе кое-что показать. Да открывайте же, идиоты несчастные!
Из сторожки появился человек в черной «аляске», с надвинутым на лицо капюшоном, делающим его похожим на духа преисподней. Он медленно подошел к металлическим воротам с другой стороны.
— Что вам угодно? — Судя по дребезжащему голосу, это был старик лет семидесяти.
— Пустите нас, — попросила Синтия.
— С ума сошли? Убирайтесь отсюда, юная леди, пока я не вызвал полицию!
— Ну, что я тебе говорил, — пробормотал Джордж. — Давай лучше вернемся в машину.
— Никуда я не пойду, — заупрямилась Синтия и снова обратилась к сторожу: — Послушайте, мистер, вы, я вижу, человек почтенный, поэтому должны меня понять… Неужели я, бедная и несчастная молодая вдова, не могу пролить слезу на могилке моего безвременно почившего мужа?
Джордж фыркнул и полез за сигаретами.
— Днем приходите, мисс, — более миролюбиво произнес сторож, рассмотрев и роскошную шубу Синтии, и стоящее неподалеку такси, — а сейчас не время.
— А я хочу прямо сейчас! — капризно заявила девушка и полезла в карман шубы. — Вот, возьмите и отворяйте скорее.
При свете уличного фонаря Джордж увидел, что Синтия сквозь решетку ограды сует сторожу двадцатидолларовую купюру. После этого тот явно заколебался и даже каким-то извиняющимся тоном пробормотал:
— Ну, что это, зачем это… Почему бы вам, дорогая леди, днем не прийти?
— Не бойтесь, — успокоила его Синтия, — мы ненадолго. Только навестим могилку и тут же обратно. — Но затем, не выдержав просительного тона, звонко закричала: — Да отворяй же наконец, старый хрыч, или тебе двадцати баксов мало? Так и быть, возьми еще, только открой!
Вторая купюра окончательно развеяла все сомнения почтенного хранителя вечности.
— Сейчас я вам дверь отворю, — сказал сторож. — Через сторожку пройдете, чтобы воротами не громыхать.
Действительно, скрывшись в сторожке, он через пару минут распахнул дверь.
Джордж и Синтия вошли внутрь, миновали помещение и оказались на кладбище.
— Вас проводить? — услужливо предложил сторож. — Где покоится ваш супруг?
— Сама найду, — отмахнулась Синтия и взяла под руку Джорджа. — Пошли.
— Только недолго, вы обещали!
Она небрежно кивнула и решительно потащила Джорджа куда-то в глубь аллеи.
Вокруг царила завораживающая своей строгой торжественностью тишина, прерываемая лишь редким вороньим карканьем. Такая тишина бывает только в полночь. Белый снег, черное небо, полированные мраморные надгробия и черные, покрытые налипшим снегом деревья.
— Как думаешь, она нас сейчас видит? — на этот раз негромко, словно бы боясь звуков собственного голоса, спросила Синтия.
— Кто? — удивился Джордж.
— Моя мама.
Не зная, что ответить, он пожал плечами и вдруг пожалел, что не является искренне верующим, а потому просто не в состоянии с воодушевлением поддержать разговор. Ведь он — закоренелый скептик и считает бессмертие души хоть и утешительным, но все же обманом. А обманывать Синтию в такой момент ему совсем не хотелось…
— Ты мне никогда про нее не рассказывала, — мягко заметил Джордж, лишь бы не молчать, лишь бы избавиться от этой чуткой кладбищенской тишины.
— Как-нибудь потом расскажу. — Синтия сделала паузу и многозначительно добавила: — После…
— После чего?
— Да после того, как ты познакомишь меня со своей матерью.
— А тебе этого очень хочется?
— Смотри, какая забавная эпитафия! — уходя от ответа, воскликнула Синтия и потянула его за собой к могильному памятнику из белого мрамора, с барельефным изображением молодой женщины, собирающей цветы на лугу. — «Мэри! Теперь ты веришь, что я действительно лечился, а не играл в карты у Роналда? Твой любящий муж Джим Холверт». Смешно, правда?
— Действительно, забавно, — кивнул Джордж. — Судя по всему, этот Джим Холверт — большой шутник и жизнелюб. Но я сомневаюсь, что Мэри ему поверила.
— Почему?
— Я немного разбираюсь в психологии. Женщины склонны сомневаться и подозревать мужчин во всех смертных грехах не столько потому, что те дают для этого достаточно оснований, сколько потому, что им просто нравится так делать. Можно назвать это своего рода игрой или развлечением. Кроме того, это позволяет им ощущать свое преимущество над вечно и во всем виноватыми мужчинами.
— Хорошего же ты мнения о женщинах!
— О да! Самого наилучшего изо всех возможных! — вспомнив сегодняшний вечер, подаривший ему столь неожиданное открытие, с горечью подтвердил Джордж.
Синтия фыркнула, взглянув на него с немалой долей кокетства.
— Ничего, у тебя еще будет время переменить его, — многозначительно пообещала она.
— Хотелось бы верить. Однако что все это значит? — поинтересовался Джордж, с любопытством взирая на массивные кресты и изваяния. В лунном свете, да еще снежной и морозной ночью, когда вокруг царит тишина и лишь снег поскрипывает под ногами, подобный пейзаж казался ему весьма зловещим. А в глубине кладбища, куда они сейчас направлялись, фонарей было мало. Горел всего один на каждой аллее. — Можешь ты мне наконец объяснить смысл своей выходки?
— А тебе что-то не нравится? — самым невинным тоном спросила Синтия, обгоняя его и заглядывая ему в лицо.
— Нет, почему же… Здесь довольно мило, — пробормотал Джордж. — И все же…
— Это в самой глубине… но мы туда не пойдем. — Внезапно меняя свое решение, Синтия резко остановилась под ближайшим фонарем и зябко поежилась. — Лучше обними бедную и несчастную молодую вдову, — с коротким смешком попросила она.
— Почему ты не хочешь объяснить, что мы здесь делаем? — спросил Джордж, ставя шампанское в сугроб и обнимая Синтию за плечи.
— Могилу, — еле слышно выдохнула она.
— Чью?
— Мою!
