— Хорошо, конечно. Большую часть дня я свободна.
— Как насчет одиннадцати? Я знаю, вы живете в Уэст-Сайде, и мы можем встретиться в «Найс мэтин» — бистро на углу Семьдесят девятой и Амстердам-стрит.
— Годится. Увидимся. — Она повесила трубку, схватила переноску и поспешила прочь из дома.
Выезжая из города, Лейк постоянно смотрела в зеркало заднего вида. Единственной машиной, которая за ней ехала, был красный грузовичок, который вскоре свернул на другую дорогу. Тот, кто причинил зло Смоуки, явно уже далеко — наверное, уехал еще ночью. Неожиданно Лейк вспомнила еще один звук — хлопок дверцы машины, прозвучавший, когда она была во дворе Перрисов. Это мог уезжать человек, который поймал и обрил Смоуки.
«Нанесет ли он еще один удар?» — гадала Лейк. И станет ли на сей раз его жертвой она? Ее нервы были обнажены. Необходимо что-то, подумала она.
Карлос, консьерж, дежуривший по уик-эндам, был на своем посту. Он позволил Лейк оставить сумки в вестибюле, пока она загоняла машину в гараж. Но Смоуки она держала при себе. Вернувшись, Лейк увидела, что Карлос погрузил ее вещи на тележку. В вестибюле они были одни.
— У меня к вам небольшая просьба, Карлос, — сказала она, тщательно подбирая слова.
— Разумеется, миссис Уоррен.
— Я работаю консультантом, и у одного из моих клиентов в последнее время были неприятности. Одного из партнеров, доктора, убили.
— О Боже мой! — сказал Карлос, хмуря брови. — Это большая проблема.
— Да, это ужасно. И я страшно нервничаю.
Он смотрел на нее, ожидая продолжения. Лейк видела: консьерж не понимал, к чему она клонит.
— Наверное, это немного глупо, но я должна быть чрезвычайно осторожной. И не хочу никого впускать в квартиру, пока вы не проверите удостоверение его личности. Можете дать мне знать, если кто-то придет и спросит меня?
Карлос приподнял подбородок и кивнул, поняв наконец, что ей нужно.
— Считаете, что вам угрожает опасность, миссис Уоррен? — спросил он.
— Нет-нет. Просто у меня небольшая паранойя, так что вполне можете посмеяться надо мной.
— Понятно, — кивнул Карлос. — Мы всегда принимаем меры предосторожности, но на этот раз я буду особенно внимателен, миссис Уоррен. Обещаю.
— И вы предупредите об этом другого консьержа?
— Разумеется.
Как только Лейк очутилась в квартире, она заперла дверь на задвижку и закрыла на цепочку, чего никогда днем не делала. Прежде Лейк ничего не опасалась дома, но теперь все изменилось. Расстегнув молнию переноски — Смоуки медленно выбрался из нее, — она проверила все комнаты, желая удостовериться, что все на своих местах.
Было почти семь часов, солнце уже зашло, и Лейк налила себе стакан вина и села с ним за кухонный стол. Ей надо было понять, кто и почему проделал такое с несчастным котом. На столе лежал пустой конверт, и Лейк взяла его. Работая, она постоянно делала заметки, поскольку это помогало не только запомнить информацию, но и уловить суть проблем. Она написала ручкой слово «Джек» и поставила вопросительный знак. Есть ли вероятность, что Джек пытался напугать ее, желая превратить в развалину к моменту встречи с назначенным судом психиатром — и тем самым выиграть дело об опеке?
Затем Лейк написала слово «клиника». Как сказал ей Гарри, там все были в курсе того, куда она уезжала на уик-энд, а поскольку всех отпустили в обед, любой из сотрудников мог добраться до ее дома в пятницу. И у каждого мог быть шприц.
Но если кто-то из клиники убил Китона, а теперь насмехается над ней, то какой у него может быть мотив? Ревность? Профессиональное соперничество? Китон работал в клинике лишь несколько недель, но все-таки умудрился нажить врагов? Может, его смерть связана с «препятствием», о которой он говорил ей. Но как теперь понять, что Китон имел в виду?
А затем она начертила икс, обозначив кого-то неизвестного. Ведь существовал шанс, что смерть Китона не имела к клинике никакого отношения. Может, его проблема с азартными играми — если таковая и была — корень всего и его убил какой-то головорез? А теперь эти люди могут следить за ней. Но стали бы они брить кота? Разве не проще пустить ей пулю в затылок, а потом выбросить тело на свалку?
На столе лежала сумочка, и Лейк, достав блэкберри, набрала номер Хайден. «Может, есть шанс, что у пиар-гуру появились новости о расследовании», — подумала она.
— Я как раз собиралась звонить тебе, — сказала Хайден. — Думала застать тебя, прежде чем вы со своим умненьким мужем пойдете куда-нибудь вечером. Или у тебя могут появиться домашние дела, верно? Или ты можешь смотреть фильм про Нарнию или заниматься чем-то еще.
Лейк чуть не рассмеялась.
— Мои дети в лагере, — сказала она. — А умненький муж здесь больше не живет.
— О, я не знала.
Лейк сразу взяла быка за рога, желая сменить тему:
— Как обстановка в клинике?
— Напряженная — и становится все напряженнее. С Левином приятно иметь дело, но я не выношу остальных, особенно эту цыпочку Бретт или Брай. Она держится так, словно палку проглотила.
— Значит, я не единственная, к кому она относится с пренебрежением?
— Нет, она страшно злится на меня. Когда я узнала, что Левин собирается отпустить всех в пятницу, то заставила ее остаться и отвечать на звонки. Велела ей узнавать, из каких печатных изданий звонят, и переадресовывать звонки в полицию. Когда эти стервятники слышат человеческий голос, то становятся еще голоднее.
— Их трудно винить за это.
— Знаю. Но как говорит Левин, после рождения восьмерых близнецов пресса пытается облить грязью все клиники вроде нашей. Есть такой телерепортер по имени Кит Арчер, который способен довести его до апоплексического удара, и Левин надеется, что можно избежать его подключения к этому делу.
Арчер. Это имя было написано на папке, которую Левин забрал у Лейк.
— Ты сумеешь защитить клинику? — спросила Лейк.
Повисла пауза, и она услышала, как Хайден что-то отпила. Лейк почти видела, как она держит бокал с тонкой ножкой в своих длинных, с фиолетовыми ногтями, пальцах.
— Нет. Пока нет. Вот почему я собиралась тебе звонить. Ситуация обострилась, и, как говорится, дерьмо вот-вот попадет в вентилятор.
Лейк насторожилась.
— В чем дело? — спросила она.
— Сегодня утром мне позвонил Левин. Оказалось, доктор Китон дал ключи от своего дома одной медсестре за несколько дней до того, как его убили. Они лежали в незапертом ящике стола всю неделю — и ими мог воспользоваться любой.
Глава 11
— Кто? — спросила Лейк, чуть не задохнувшись от волнения.
— Кто? — переспросила Хайден. — Ты спрашиваешь, кто мог воспользоваться ими, войти в квартиру Китона и убить его? У меня нет ни малейшей гребаной зацепки, а если она есть у Левина, то он не поделился со мной информацией.
— Нет… Я хочу спросить, у кого из клиники были ключи? В чьем столе они лежали?
Лейк знала, что Китона мог убить кто-нибудь из сотрудников, но новое обстоятельство делало эту версию реальной.
— О, давай посмотрим. — Послышался шелест бумаги. — У Мэгги Донахью.
— Она встречалась с Марком… доктором Китоном? — спросила Лейк. Она представила Китона в постели с Мэгги, и у нее подвело живот.
