Огонь – по летнему времени – в камине разожгли маленький. Он предназначался для красоты, не для согрева. Свет электрических ламп весело поблескивал на покойных креслах и на кофейных приборах, ибо время было уже после ужина, и викарий все шелестел и шелестел страницами альбома, переворачивая их одну за другой. Окно, за которым ему довелось заночевать в какой-то гостинице, викарий показывал им с таким видом, будто он и не викарий вовсе, а королева Елизавета.
Они как раз добрались до Кезуика, когда снаружи донесся шум.
За окном прокатилась дробь желудевых барабанов, завыли трубы и несколько сот чистых, пронзительных голосов решительно пропели:
Ужель Педагогу Спасения нет?
Ужель Педагогу Спасения нет?
Пять Сотен отчаянных Лиллипутов
Узнают Причину и сыщут Ответ.
Они пришли, чтобы спасти своего соплеменника, сколь бы ни были малы их шансы на успех.
Как только грянула песня, викарий вцепился в косу Марии. Мисс Браун вцепилась в другую.
Окно находилось у них за спиной.
Мария сидела, не способная обернуться, а собравшиеся за окном освободители не могли увидеть, что ее удерживают насильно. Над спинкой софы торчала лишь ее голова.
Викарий мгновенно оценил ситуацию.
Не оглянувшись, он произнес сквозь зубы:
– Мисс Браун, прошу вас, встаньте и, сохраняя беспечный вид, как бы нехотя отойдите к дверям. Когда вас уже нельзя будет увидеть в окно, подберитесь к нему и посмотрите сквозь щелку в шторе, что там происходит. Но помните: за спиной у вас горит электрический свет.
Мисс Браун передала викарию вторую косу и, как ей было велено, крадучись, отправилась на задание.
Картина, судя по ее описанию, открылась перед ней восхитительная.
В полосах света, падающего из окна на террасу, выстроилась целая армия. Одетая в форму из мышиной кожи, застыла по стойке «смирно» пехота с командирами в жучиных кирасах, выступившими на три шага вперед и обнажившими шпаги. Была там и кавалерия, во главе с Адмиралом, потрясающим саблей и облаченным в один из полученных от капитана Джона Бидля древних костюмов, в котором Адмирал глядел совершенным Нельсоном. Подобно всем адмиралам, сидел он на крысе плохо. Лучники, выставив каждый левую ногу вперед, стояли, будто под Азенкуром. За спинами их виднелись шеренги Союза Матерей, Клуба Дам, Играющих в Мушку, Общества «Синий Чулок» и прочих женских организаций, – дамы с воодушевлением пели и махали плакатами, на которых значилось: «Голосуйте за Марию», «Долой Мисс Браун», «Алгебра только по Соглашению», «Лиллипутия и Свобода», «Нет Папизму» (это специально для викария) и «Никогда Педагоги не будут Рабами». Легким галопом скакали туда-сюда с донесеньями адъютанты; пели горны; юные барабанщики отбивали сигнал общего сбора; реяли развернутые полковые знамена; оркестр наяривал «Malbrook s'en va-t-en guerre»; в золотистом свете сверкали шпаги, пики и гарпуны; и в тот самый миг, когда мисс Браун вперилась одним глазом сквозь щелку, туча стрел грянула в оконные стекла, «так, словно посыпался снег».
– Ура! – вскричала пехота.
– Смерть или Слава! – вскричала за ней кавалерия.
– Адмирал ожидает… – вскричал Адмирал, но к нему подскочил адъютант, пошептал, прикрывшись рукой, и Адмирал тут же сменил формулировку на лучшую, – Лиллипутия ожидает, что сегодня каждый из вас исполнит свой Долг!
Бедная, маленькая армия, обреченная на погибель! Как не хватало сейчас лилипутам мудрых советов похищенного наставника! Уж он-то, наверное, втолковал бы им, сколь велико неравенство сил. Но все равно, явиться сюда ради его спасения, – как много было в этом поступке отваги!
Выслушав гувернантку, которая, глядя в свою шпионскую дырку, описала увиденное, викарий промолвил:
– М-м-м-м.
Затем он сказал:
– Не сочтите за труд загасить электрический свет.
– А теперь, – добавил он, – когда мы погрузились во тьму, будьте столь любезны, закройте и замкните окно.
Когда и это было исполнено, они уселись по бокам от Марии, вцепившись в свою косу каждый, и мистер Хейтер опять заиграл погудку.
– На сей раз, – в конце концов, заявил он, – ошибок быть не должно.
– И никакой суматохи.
– Цель, сколько я ее понимаю, состоит в том, чтобы переловить сколь можно больше этих малюток и обратить их в дальнейшем к нашей выгоде. Но как нам приняться за дело?
– Могу ли я внести предложение?
– Да, какое?
– Эти, по замечательно точному выражению вашему, малютки вооружены, как мне доподлинно известно по собственному печальному опыту, пусть маленьким, но оружием, каковое, будучи хрупким, способно, однако, наносить уколы чрезвычайно болезненные.
– Этот факт не миновал моего внимания.
